Птицы перелётные

Есть устойчивая фраза: песня не требует объяснений. Если это не так, то это плохая песня. И вот я хочу рассказать о песне, которой я всё ещё «беременен»… Я отдаю себе отчёт, что одно неловкое слово – и может произойти выкидыш. Но, насколько я вас чувствую, вы по-доброму ко мне относитесь, и думаю, что не разочарую вас своими откровениями. Правда, есть ещё и другая, не менее известная фраза: дуракам полработы не показывают. Однако признаться, что моё творчество нравится дуракам, – это признаться самому себе, что я «сам дурак». Уверен: у меня самые умные и интеллигентные слушатели! И я решил вас впустить в свою лабораторию: рассказать и показать, как иногда мастерятся мои новые творения. Пусть вас не удивляет, что песню демонстрирую не всю. Я так подумал, что, если она вас зацепит, вам будет интересно дождаться её окончательной версии. Если не понравится… То место песне в мусорной корзине, и не нужно зарубаться, записывая её.

Я уже говорил в своих интервью, что чаще пишу музыку на готовые стихи. И «Одесская» не является исключением. Юрий Петрович Ремесник показал новый текст, попросив, чтобы песня звучала как бы от лица героя, сыгранного (в идеале) Романом Карцевым. Я прочитал текст – он был наполнен всякими одесскими словечками типа «ша», «таки шо ви скажате», «за Одессу»… Но меня зацепил каким-то светом, нежностью и ароматом припев песни. Я попросил Петровича попробовать переделать запевы в стилистике и настроении припева, однако поэт упросил меня спеть так, как он задумал. Ну, я спел. Это были не «шаланды, полные кефали», хотя в той же стилистике. Однако припев, по моим ощущениям, был как вставной зуб.

Мы расстались, и песня, что называется, подвисла. Тогда я решил пойти против пожеланий поэта. У меня уже был успешный опыт, когда я практически из частушки (а именно так задумывал Ремесник, как он мне сам говорил, свой текст) сделал «Любовь-река» лирической песней. Примерно такая же история была с пародийными стихами Павла Хмары «Расставайтесь любя». Я и там совершил подобную метаморфозу. Поэтому, проводив в Азов Юрия Петровича, я придумал лирическую версию «Одесской», самонадеянно убрав первый и второй запевы. Я позвонил Ремеснику и ещё раз попробовал убедить его придумать что-то в лирическом ключе. Поэт сказал, что ему легче написать новую песню.

– Покрути, – сказал Петрович, – может, получится что-то неожиданное. Я тебе доверяю.

Я покрутил, и вот что «выкрутилось»:

Когда-то был отважен, как да Гама,
Да и лицом приятен, словно Грей.
За все спросите у Одессы-мамы —
У крёстной мамы юности моей…

Там с Потёмкинской лестницы

Майский дождь косогорит!
И Марго-привередница…

Ну, таки шо ви об этом думаете?

О Кобзоне

Был день рождения популярнейшей киевской газеты «Бульвар» (5-летие, июнь 2000 г.). На юбилее присутствовали яркие и незаурядные личности из самых различных отраслей культуры, политики и науки. И одним из таких «экспонатов» в этой галерее, несомненно, был Иосиф Кобзон. Иосиф Давыдович не просто присутствовал – он, собственно, и вёл праздник. Событие происходило в зале одного из центральных ресторанов Киева, и артисты, наслаждаясь хорошей едой и выпивкой, с удовольствием исполняли свои эстрадные номера, получая изрядные аплодисменты безмерно довольной публики. А публика была весьма авторитетна! Известные исполнители и всемирно известные маги и чародеи, отработав на сцене, снова спускались в зал, чтобы составить великосветскую тусовку данного мероприятия.

Я мирно ждал своей очереди, и меня грело, что именно я заканчиваю концертную программу. Чего я ожидал? Честно – и не знаю, но определённо мне чудилось, что выступление должно стать каким-то особенным. Вот Кобзон объявляет популярного автора-исполнителя из Москвы, и я выхожу на сцену с явным намерением «порвать зал». Начинаю петь… И вдруг на втором куплете моей песни «Любовь-река» Иосиф Давидович выходит из зала! И во мне что-то перемкнуло. Не доиграв песни, я остановился и сказал: «Раз Кобзон ушёл – это знак, что все устали, поэтому – спасибо за внимание».

И с этими словами я полуистерично покинул сцену. Организатор бросился ко мне, не понимая, какая меня муха укусила. Вернулся наш ведущий – как выяснилось, из туалета… Я почувствовал себя полным придурком. Не зная, как выкрутиться из ситуации, я что-то мямлил…

На помощь пришёл сам Кобзон: «Я был в туалете, пи́сал от восторга!»

Потом я пел около часа, Иосиф Давыдович слушал меня. Рядом с ним стояли Блохин, Буряк, Токарев, Шуфутинский, Лолита, Виктюк, Мозговой, Глоба, Чумак и многие, многие… Всем нравилось, но от восторга попи́сать никто не отлучался.

Мама