Птицы перелётные

Во всяких умных книжках о воспитании молодого поколения авторы (и я полностью с ними согласен!) сходятся во мнении, что два основных компонента, влияющих на становление молодого человека, – семья и школа. Так вот у меня эти два фактора совместились в одном лице – в лице моей матушки Силаевой Нины Ивановны. Она для меня была главой нашей семьи (я в то время не задумывался, что основные деньги зарабатывает отец, который порой сутками пропадал на работе), поскольку мама решала все проблемы мои и моей старшей сестры, возникавшие в нашем течении по жизни. И не нужно было ждать отца, чтобы принять то или иное решение. Мама была всё время с нами, а до моего рождения она работала учительницей в школе № 142, что находилась в 4-м Лесном переулке, недалеко от Белорусского вокзала. Уволилась она из неё после моего рождения в 47-м году. Были долгие дебаты, нужно ли ей учительствовать или нет, в итоге отец настоял, чтобы мама осталась дома и посвятила себя моей старшей сестре Нонне и мне, ещё крошечному пацану.

– Ты хочешь, чтобы парень от рук отбился? Посмотри, что делается в Москве после войны.

Этот аргумент сразил сопротивление матери, и она погрузилась с головой в наше воспитание. Это было для неё не слишком трудно, поскольку и сестра, а позже и я ходили всё в ту же 142-ю школу, в которой мама ещё недавно преподавала и которая была в двухстах метрах от нашего дома. Педагоги, учившие нас с сестрой уму-разуму, были все подружками мамы, и в итоге мы оказались под тотальным присмотром.

Хочу сразу же сказать, что моя матушка была второй раз замужем, у нас с Нонной были разные отцы. Конечно же, это откладывало определённый отпечаток на наши с сестрой отношения, но Нина Ивановна в зародыше гасила всякие проблемы, которые могли бы возникнуть между нами, да и у отца с Нонной. В результате мы выросли любящими братом и сестрой и не понимали, читая какую-нибудь «Королеву Марго», как это могут возникнуть мысли у родных людей убить друг друга, даже если речь о крупном наследстве. Этот вопрос у нас возникал ещё и потому, что денег – ни больших, ни маленьких – мы в руках не держали. Я получал 10 рублей на 1 Мая и на октябрьские праздники и гулял полдня, покупая мороженое, пирожки и дурацкую игрушку «уйди-уйди», издававшую жутко противный звук, когда ты начинал её крутить.

Вот так мы и росли в нашей послевоенной жизни, в которой сестрица для меня была проводником, да и наставником.

Про деньги… Их катастрофически не хватало и, перезанимая у соседей, матушка вела наш семейный корабль по неспокойному морю. Оставив учительство, она, тем не менее, всё равно умудрялась подрабатывать – то репетиторствуя со всякими двоечниками, то обшивая соседских модниц. Наверное, если бы я сейчас увидел платья, сшитые Ниной Ивановной на машинке (а это был «Зингер»), эти творения вызвали бы у меня улыбку, но тогда моя сестра и я, а также многие наши знакомые уверенно ходили в стильных платьях и рубахах, вышедших из-под рук нашей матушки. Хотя чему я удивляюсь? Мой дед Иван Матвеевич Петров был знатным закройщиком, которым стал, покинув вместе с мамой деревню Занино. В Москве дед дорос до небывалых высот и обшивал даже правительство, включая самого Иосифа Виссарионовича. Дедушка работал, а мама училась (сначала в школе, а потом в институте). Так они и жили в Москве, проведывая в выходные мою бабушку – бабу Деню. А потом в 37-м деда Ивана забрали за якобы рассказанный политический анекдот. Как было на самом деле – мама, обив все пороги соответствующих органов, так и не узнала. Когда я уже был достаточно взрослым, бабушка мне рассказала, что кто-то позавидовал успехам деда и написал анонимное письмо. Она мне показала даже автора этого письма, но «не пойман – не вор», и этот доносчик так и дожил свой век, закончив его в собственной постели. А Иван Матвеевич Петров похоронен в 43-м году на Колыме. В Занино и в Москву он больше не вернулся.

А мама… Она осталась одна в Москве, крепко побитая и испуганная жизнью, причём этот испуг у неё сохранился до её последних дней. Видели бы вы, как она менялась в лице на моих концертах, когда я со сцены, уже в годы Перестройки, позволял себе вольнодумные речи!

А тогда, в предвоенные годы, мама нашла в себе силы выжить и, самое главное, не потерять вкус к жизни. Думаю, были романы; матушка, несмотря на то, что не была писаной красавицей, обладала определённым шармом, который заставлял молодых людей терять из-за неё голову. А её выбор пал на Митю Силаева, Дмитрия Васильевича Силаева, который вскоре на ней женился, и у них появилась на свет моя сестра, которой дали яркое, совсем непростое имя – Нонна.

История отношений мамы и Дмитрия Васильевича любопытна и стоит того, чтобы её рассказать.

Когда молодые захотели эти самые отношения оформить, они решили съездить к матери жениха, чтобы получить благословение. И вот какой разговор произошёл у касс Курского вокзала.

– А где живёт твоя мама? – спросила Нина Ивановна.

– Да в Тульской области.

– А как станция называется?

– Шульгино.

– Ты знаешь, мои тоже живут недалёко от Шульгина.

– А где?