Птицы Великого леса

– Как ты, – он запнулся, силясь вспомнить имя боярина, – Кирилл, озабочен судьбой князя…

– Я беспокоюсь о родной земле, – Кирилл развёл в стороны руки. – А кто будет править государством, если что-то случится с князем? Его жена? Она скренорка, чужачка. В Златоборске её не любят. А младший брат Ярополка байстрюк, бояре его не поддержат. К тому же, что княгиня Гутрун, что княжич Вячеслав – все они ненавидят чародеев. Об этом все знают. Тут такая охота на ведьм была в городе, когда княжич проезжал…

– А ты, значит, не ненавидишь чародеев?

Мимо пронеслась детвора. Девчонка лет пяти развернулась и крикнула звонко:

– Лови!

Она кинула что-то, Милош едва успел поймать. В руках его оказалась баранка.

– Спасибо! – улыбнулся он девчушке, но она даже не обернулась, побежала с остальными к спуску с горы.

Кирилл раздражённо поморщился, когда Милош откусил кусочек от баранки. Есть он на самом деле не хотел после блинов Горицы, но нужно было на что-то отвлечься, чтобы вытерпеть болтовню барчука.

– Пойми, Милош, я верующий человек, но разумный. Выгода государства для меня превыше всего, – важно рассуждал Кирилл. – Поэтому я всегда приму помощь, которая пойдёт на благо. И буду крайне благодарен.

Он ходил вокруг да около, а о главном молчал, и Милош не выдержал:

– Даже если ты станешь князем после Чернека, то не сможешь утаивать от следующего Великого князя, что держишь при себе чародеев.

– Не думаю, что в скором будущем хоть кому-нибудь будет дело до Великого князя, – криво улыбнулся Кирилл. – Разве ты не слышал, как недовольны остальные князья, что им приходится отсылать людей и провизию на нужды Ярополка? Эта зима слишком длинная, а лето обещают холодное. Когда начнётся голод, каждое княжество будет думать в первую очередь о своём благополучии. И тогда чародеям будет уже не место на границе, потому что и границ прежних не останется. Нужно смотреть в будущее, Милош, – покровительственно закончил он с такой уверенностью, точно уже сидел на лисецком престоле.

Милош не успел ответить, и, быть может, так вышло к лучшему.

Его нашла Чири. Она незаметно подкралась со спины и дёрнула его за рукав, привлекая внимание. Милош опустил голову и не сразу узнал девчонку. В ратиславском наряде она мало чем напоминала оборванную фарадалку.

– Все тебя ждут, учитель, – тихо сказала она. – Дарина сказала идти сразу к городским воротам.

– Тогда нам с тобой лучше поторопиться. Кстати, держи.

Милош протянул ей сахарного петушка, Чири выхватила его из рук и даже не поблагодарила.

– Прощай, Кирилл, – он улыбнулся ему, как старому другу.

У боярина лицо было кислее, чем старые щи.

– Увидимся, – сказал он мрачно.

– Просыпайся.

Сани резко остановились. Ежи с трудом открыл слипшиеся глаза, потёр лицо руками. Вокруг было так шумно, что он удивился, что сам не проснулся раньше. Но в последние дни пробуждение давалось ему всё тяжелее.

Они встали далеко от городской стены. Впереди по дороге выстроились в длинный ряд чужие сани и пешие люди. Ворота были распахнуты, но внутрь никого не пускали.

– Почему мы стоим? – спросил Ежи и тут же закашлялся.

– В городе гулянья. Сейчас народ провезёт Мору к реке, тогда и нас пропустят, – пояснил его спутник. – Эх, хотел, наоборот, сократить путь. Думал, у Дальних ворот, как обычно, очередь, ан нет.

Ежи поправил сползшую с коленей поеденную молью шкуру. Его знобило.

Дорога от Пясков до Лисецка заняла куда больше времени, чем он ожидал. Несколько дней до самого Старгорода он шёл пешком, и если летом тот же путь казался относительно лёгким, то на исходе зимы Ежи совсем выбился из сил. Дальше ему везло чуть больше, и находились добрые люди, что подвозили от одной деревни к другой, пускали к себе на ночлег, даже несмотря на то, что он был рдзенцем. Дни сменяли друг друга, и Ежи становилось всё хуже.

У него не осталось больше снадобий, только бесполезные записи, которые он сам не понимал, и куколка Здиславы, что должна была принести удачу. Быть может, в том и состояла удача Ежи: он не умер по дороге в Лисецк.

Чем больше проходило дней, тем сложнее получалось найти попутчиков. Ежи начал сильно кашлять, а больного мало кто соглашался взять с собой, боялись подхватить недуг. Он не мог никому рассказать, что болезнь его незаразна, и страдали от неё лишь пусторождённые дети чародеев.

У Ежи почти не осталось денег, он страшно исхудал, потому что ел теперь только то, чем угощали случайные встречные, и почти всё время спал, пока ехал в чужих санях. Кашель донимал теперь днём и ночью, и воздуха всё время не хватало. Каждый раз Ежи просыпался с облегчением, радуясь тому, что до сих пор был жив.

Но наконец он увидел стены незнакомого Лисецка, и надежда придала сил. Осталось только найти Милоша, и всё наладится.

Ежи вытянул шею, разглядывая толпу, стремившуюся из города по дороге к реке.

– Ну что, где начнёшь искать своего друга? – спросил его попутчик.

– Поспрашиваю на постоялых дворах. Вряд ли в городе так много рдзенцев.

– Да уж, ваши обычно к нам не суются. Не любят вас за поганый характер.