Птицы Великого леса

– Они бы хотели сесть вокруг тебя, только боятся, – прошептал Милош на ухо Даре.

– Кого?

– Может, князя, может, меня? – улыбнулся он хитро. – Может, тебя саму?

– А ты не боишься?

– Ничуть, – прошептал он ей в губы.

Дара хмыкнула с сомнением и отвернулась. Её парни обычно избегали, один Богдан, вот дурак, ходил раньше хвостом. Она вспомнила о нём и тут же задалась вопросом, дошёл ли он до Заречья, встретил ли Ждану и Старого Барсука и как скоро успеет вернуться назад.

«Надо бы проследить, чтобы он не успел вперёд меня встретиться с Весей. А то ещё проболтается об отце».

Рано или поздно Даре придётся рассказать сестре, что Молчан мёртв. Нельзя вечно это скрывать, невозможно всегда оберегать её от горя и беды.

– Ты рада за неё? – неожиданно спросил Милош.

Он смотрел вперёд, на летящую навстречу лесную дорогу и развевающиеся гривы лошадей.

– Конечно.

– Ей нелегко придётся в семье боярина. Она к такому непривычна.

– Стрела любит Весю, он не даст её в обиду.

– В обиду не даст, – согласился он. – Как думаешь, она по-настоящему меня простила? За то, что мы с тобой…

Зелёные глаза потускнели.

– Веся не умеет долго держать зла.

– Не то что мы с тобой.

Дара горько усмехнулась.

– Да, не то что мы с тобой.

Они встретились глазами, и Дара невольно отвернулась. Ей всё казалось, что Милош снова заигрывал с ней. Но разве не должен он был оставить её в покое после всего, что случилось?

– Ну, где они? – Милош приподнялся и нетерпеливо посмотрел вперёд, но нигде не было видно саней молодожёнов.

Дорога вильнула в сторону, обогнула лес, они выехали в чистое поле. Тогда и показались вдалеке Веся со Стрелой, они уже подъезжали к самому городу.

Дара подумала, что нужно будет пристроить у кого-нибудь Чири, позволить молодым побыть вместе хоть в первую брачную ночь.

– Ты не мог бы забрать к себе Чири на одну ночь? – спросила она у Милоша. – Чтобы Веся со Стрелой смогли побыть вместе.

– А ты куда денешься?

Дара пожала плечами, не желая отвечать. Она старалась не думать ни о чём. Её женские дни задерживались, и можно было бы свалить всё на холод и усталость, но она знала, что была сильна и здорова, как никогда прежде, что золотая сила излечила её тело и наполнила жизнью. Снежный князь ни к чему не принуждал Дару и к себе не звал. Он принимал лесную ведьму, если она приходила по ночам, но не пытался удержать. Веся никогда бы не поняла, зачем Дара так поступала, самой себе врала о том, зачем приходила к Ярополку, но Третьяна обещала помочь в случае беды, и это успокаивало.

У Лисьих ворот собралась толпа. Из города к реке торжественно везли чучело Мораны. На ветру развевались цветные ленты. Трещали трещотки, дудели рожки. Люди пели, плясали, провожая зиму. Вереница, тянувшаяся из Лисецка, казалась бесконечной. Пока все не пройдут, в город было не проехать.

Сани, в которых ехала Дара, остановились. Девушка приподнялась, пытаясь найти Весю.

– Пошли тоже чучело жечь, – предложили друзья Стрелы и подхватили Третьяну с Чири под руки.

– Веся нас в гости звала, – возразила Дара. Они с сестрой весь предыдущий вечер готовили ужин, для которого Снежный князь прислал им целого поросёнка, медовуху, муку да два кочана капусты. – Надо поблагодарить Великого князя, а потом к нам поедем.

– Сожжём чучело, и сразу к вам. Зиму тоже надо проводить, – согласился с парнями Горыня. – Пора Море и честь знать. Пошли, парни.

Милош не бывал прежде на таких гуляньях и потому засобирался со всеми. Дара осталась в санях.

– Ты не идёшь?

– Не хочу, – сказала она, едва шевеля губами.

Она представила, как запылает соломенное чучело. Костёр на берегу реки, женщина в огне. Пусть не женщина, а кукла в платках, пусть саму Морану должен пожрать огонь, но Дара не хотела этого видеть.

Она осталась сидеть в санях и высматривать сестру среди десятков незнакомых людей. Милош не стал её ждать и пошёл с остальными к реке.

– Веся! – раздалось вдруг в стороне. – Веся!

Дара покрутила головой. Но прежде чем успела понять, откуда доносился голос, она заметила сестру. Веся оставила мужа и побежала к воротам, к чужим саням, загруженным мешками. Ей навстречу спешил парень, осунувшийся и посеревший. Одежда болталась на нём. Щёки ввалились. Под глазами залегли тени. Он развёл руки, принимая Весю в объятия, и только тогда Дара узнала в нём Ежи.

Она вылезла из саней и пошла к ним. Люди и лошади толпились, мешались друг другу, на дороге образовалась такая толкучка, что пришлось долго пробираться, расталкивая людей. Кто-то обругал Дару, когда она забралась в чужие сани, чтобы сократить путь, но она не придала этому никакого значения.

Что забыл в Лисецке Ежи? Как он их нашёл?

Она ещё не знала, что случится, но сердце забилось в груди быстрее, и руки похолодели. Сестра обнималась с кухарским сынком, а её муж, точно так же как Дара, пытался пробраться к ним через толпу.

Чем ближе Дара подходила, тем лучше могла разглядеть Ежи. Он был болен и слаб, точно поцелован самой смертью. Кожа обтягивала череп, одни глаза горели жизнью. Он держал Весю за руки и улыбался глупо и счастливо.