Птицы Великого леса

Ежи умирал. Медленно, страшно, как умирали все пусторождённые – его убивало собственное тело. И Милош одним большим потоком влил в него свою силу, стыдливо жалея, что растрачивал её на другого. Вскоре она могла пригодиться ему самому.

– Иди, – повторил Милош, когда Ежи задышал полной грудью. – Сил тебе ненадолго хватит.

– Прости, – глаза на осунувшемся лице казались большими, точно плошки, светлые спутанные волосы падали на брови.

– Ты ни в чём не виноват.

Горица была права, это Милош со Стжежимиром втянули Ежи в беду. Ему стоило держаться подальше от них и давно уйти на службу к знатному господину, жить своей жизнью. Сколько раз мать умоляла не втягивать Ежи в дела чародеев? Прежде это казалось Милошу такой пустой, беспочвенной тревогой.

Он дождался, пока Ежи уйдёт, и вышел из бани. Засов на двери пришлось заговорить так, чтобы никто больше не смог поднять. Веся умерла у ворот первой, многие это видели. Её могли посчитать виноватой. Милош не допустил бы, чтобы Весю снова обидели, пусть даже ей уже было всё равно.

Издалека разнёсся гул. Милош прислушался, и звук скоро повторился. В городе звонили колокола.

Оставшиеся в живых товарищи Стрелы стояли у входа в избу лесной ведьмы.

– Где вдовец? – Милош оглядел их, кривя губы, отметил про себя, что воевода тоже куда-то пропал. Может, Горыня был уже мёртв?

Мужчины посмотрели с угрозой. Ростом они, может, и уступали Милошу, но каждый был вдвое шире, да и мечом владел славно. Не стоило их злить, а между тем внутри росло раздражение от собственных страха и бессилия. Тело оцепенело, и в груди стало пусто, а нужно было куда-то идти и что-то делать, пока они все не умерли.

– Стрела внутри. Ведьма его усыпила, – ответил хмуро один из дружинников.

– Хорошо.

Милош прошёл мимо и поднялся по ступеням.

– У вас есть семьи в городе?

– Мы из Златоборска с князем пришли.

– Значит, спасать, кроме себя, вам некого. Прекрасно, – Милош взволнованно облизнул губы. – Стерегите лесную ведьму. Люди могут прийти за ней, посчитав виноватой. Чуть позже проведите её к Великому князю.

Он ожидал, что ратиславские дружинники даже не захотят его слушать. Разве стали бы рдзенские стражники слушать чужака, да ещё чародея? Но мужчины кивнули, соглашаясь. Милош покосился на них с некоторым удивлением и осторожно приоткрыл дверь.

В избе было тихо и пахло кровью. Милош насторожился, опасаясь, что смерть добралась до Стрелы, но тот храпел безмятежно на лавке у стены. Дара спала беспробудным сном на печи. Так откуда шёл запах?

Третьяна сидела за столом, погружённая в свои мысли, в руках её была стрела из колчана Ростислава, девушка гладила оперение и будто ничего вокруг не замечала, тихо напевала себе под нос.

Было восхитительно спокойно, и Милошу на миг показалось, что ничего не случилось, и всё приснилось в страшном сне.

Но солнце ещё не село, а Дара лежала в одежде, и лицо её было бледным, страшным от высохших слёз.

– Он не осквернён? – Милош пригляделся к Стреле, опасаясь, что тьма задела его, но дружинник оказался из везучих.

– Мне кажется, нет, но я не очень понимаю суть скверны. Она чужая, пустая, – тихо ответила Третьяна. Голос у неё был певучий, таким бы сказки рассказывать.

– Мне нужно, чтобы ты пробудила Дару.

Девушка с неохотой положила стрелу на стол.

– Ей лучше поспать, её нельзя теперь тревожить.

Милош повёл в недоумении бровью.

– Это ещё почему?

Третьяна пожала плечами, но всё же поднялась.

– Она была очень слаба всё время, только набралась сил. Смерть сестры всё может испортить.

– Другого выбора нет, – возразил Милош. – Давай, – поторопил он Третьяну.

Она медленно подошла к печи, коснулась легко кончиками пальцев висков Дары, и та открыла глаза. Пару мгновений она смотрела в потолок, взгляд её был рассеянным. Но вот она медленно повернула голову и заметила Милоша. Дара открыла рот, как если бы хотела задать вопрос. Промолчала. Её глаза ещё отражали спокойствие и леность, как бывает после сна. Сознание возвращалось постепенно, и каждое воспоминание отражалось во взгляде: растерянность, волнение, ужас.

– Веся…

Она соскочила с печи, бросилась со всех ног к двери. Милош схватил её и прижал к себе.

– Отпусти! Где Веся? Что с ней? Скажи! Пожалуйста, скажи, что обошлось. Скажи, что ты её спас.

– Дар, – проговорил едва слышно Милош. – Дар, прекрати.

– Скажи мне, что с ней?!

Она лупила его, пыталась пнуть, но Милош всё же был сильнее.

– Успокойся, прошу, сейчас не время.

– А для чего сейчас время?! – прорычала она и наконец вырвалась. Волосы её растрепались, по щекам потекли слёзы. – Для чего? Её забрали у меня. Её единственную. У меня больше никого, ничего нет, а они и её забрали.

Она закрыла искажённое от горя лицо, согнулась пополам и села прямо на пол, уткнувшись в колени.

Невыносимо было видеть её такой. Может, потому, что Дара всегда носила шкуру вдвое толще, чем любой другой, а боль прорезала эту шкуру, открыла её настоящую?

Милош должен был оставаться рассудительным.

– Это сделала Здислава.