Птицы Великого леса

Дара подняла голову, тяжело дыша, лицо её покрылось красными пятнами, из носа потекли сопли, а из глаз слёзы. Милош поморщился и стянул с протянутой над печкой верёвки рушник, протянул девушке.

– Скверна – её рук дело.

– Откуда ты знаешь? – она едва смогла говорить, задыхаясь от слёз.

– Здислава обманула Ежи, заставила пронести в город заразу. – Он так и стоял с вытянутой рукой.

– Где он? – Дара оскалилась, как волчица. Почует кровь – и разорвёт любого.

– Ты его не найдёшь. Я об этом позабочусь.

Милош не смог не обрадоваться, когда заметил ярость в её взгляде. Значит, скоро она возьмёт себя в руки.

– Ежи дурак, но дурак невиновный. И я не отдам его тебе.

– Этот ублюдок…

– Он мой друг и брат, единственная моя семья. Ты бы отдала мне Весю, если бы она по глупости доверилась Здиславе?

Дара свела брови на переносице, молча забрала рушник. Милош с облегчением заметил, как горе уступало место злости. Такая Дара ему теперь и была нужна.

Он опустился рядом с ней, краем глаза заметил, как настороженно наблюдала за ними Третьяна.

– Дар, теперь не время медлить и плакать. Нельзя. Чародеев скверна не трогает, но всех остальных косит без жалости. Люди нам этого не простят.

– Но что же делать? – беспомощно спросила она.

– Нужно найти способ остановить мор, – он взял её мокрую от слёз руку. – Если мы лишимся войска, или, не допусти Создатель, Великого князя, нам с тобой тоже конец. Иди к князю. Расскажи ему о Здиславе. Я пока займусь остальным. Я понимаю твоё горе, но сейчас никак иначе нельзя…

Дара вытерла лицо рушником и громко высморкалась в него. С каждым движением она стирала с лица печаль и слабость, с каждым вздохом к глазам её возвращалась уверенность.

– Ты уверен насчёт Здиславы?

– Ежи получил от неё тряпичную куколку, – нахмурился Милош. – Здислава велела выкинуть её у ворот города. Он и сам проклят, но пока держится. Ежи сказал, что Здислава оживила мёртвого ребёнка. Я не уверен, что это за силы, но явно не добрые.

– Она служительница Мораны, – Дара посмотрела на него выжидающе.

Милош нахмурился. Он помнил страх и отвращение, что сковали его рядом с капищем, помнил слишком хорошо.

– Она забрала у меня Весю из мести, – произнесла тихо Дара. – Пора её остановить. Я пойду к князю. Его она не получит.

О ком она говорила? О Здиславе или Морене?

– Будь осторожна, люди в городе попытаются обвинить во всём нас.

– Они меня не заметят. Уроки Стжежимира не прошли даром.

От её глаз не укрылось, с каким превосходством и сомнением смотрел Милош, и Дара добавила недовольно:

– Чему-то я успела научиться.

Она надела шубу, повязала платок на голову, и только тогда Третьяна напомнила о себе:

– Что делать мне?

Милош растерялся. Он совсем не знал девушку, не представлял, на что она способна.

– Позаботься о Весе, – попросила Дара, уставившись куда-то в стену. – Как бы люди не пришли нас искать.

– В баню никто не войдёт, – заверил её Милош. – Третьяна, ты сможешь найти воеводу Горыню? Скажи ему, чтобы собирали тела мёртвых и вывозили из города. Их нужно сжечь.

– Справлюсь.

– Будь осторожна, люди…

– Никто не знает, что я ведьма, – перебила Третьяна. – И я умею быть незаметной.

В колокола били и в главном храме, и во всех часовнях.

Запорошил снег. Зима упрямо цеплялась когтями за каждую пядь земли, за каждый камень, за каждую жёлтую травинку, что успела выглянуть на свет из-под сугробов.

Рассвирепел ветер. Он рвался под одежду, кусал лицо и разносил по всей округе протяжные стоны тех, кто ещё был жив. Люди как подкошенные замертво падали на улице.

Дара, задержав дыхание, переступала через их тела, когда не получалось обойти. Чёрные смоляные узоры раскрашивали белые лица мертвецов. Хлопали двери чужих изб. Все, кто успели добежать живым до дома, прятались за дверьми. Выживали ли они? Оставляла ли их смерть?

Под ногами хлюпало. Небо затянуло серым, и сверху сыпали белые хлопья снега.

Никто не мог заметить Дару, даже дружинники, сторожившие дом, её не заметили, а она как назло видела и запоминала всех. Как выбирала смерть свою жертву? Кто попадал в её объятия, а кто ускользал?

Пронзительно громко звенели колокола, но стон на улице был так протяжен и громок, что ничто не могло его заглушить.

Пальцы покраснели на ветру, но Дара продолжала плести заклятие, пока не достигла детинца. Тенью она хотела проскользнуть во дворец, но застыла. Вокруг виселицы, на которой всё так же качались бунтари, лежали люди. Сколько – не сосчитать. Они рвались к князю за помощью и защитой, но нашли свой конец здесь. Стражники стояли на ступенях крыльца, дрожа от страха.

– Госпожа княжеская ведьма, – радостно воскликнули они, когда Дара сбросила заклятие. – Что происходит?

Она замялась, не зная, как лучше ответить.

– Лучше идите во дворец.

– Так мы на посту, – возразил один.

– Что случилось? – голос второго стражника дрожал. – Они ни с того ни с сего почернели и умерли…

Здоровые, крепко сбитые мужики смотрели на Дару, как на спасительницу, а она не знала, что сказать.

– Город прокляли. Идите внутрь, здесь небезопасно.