Птицы Великого леса

Дара остановилась у крыльца. Мёртвые плотно лежали на земле. Дара помедлила, не желая наступать на тела. Как бы хотелось убежать теперь из города, но во дворце ждал князь. Ждал ли? Дышал ли ещё?

Она сделала осторожно первый шаг, сапожком надавила на чью-то спину и вздрогнула. Мягкое тело прогнулось под ней. Ещё тёплое, податливое. Ей послышалось дыхание, и мольбы, и прощальные стоны. И все будто звали её, свою убийцу.

Морана пришла за Дарой, ради Дары и из-за неё смерти пожинала.

Она взвизгнула звонко, испуганно, по-девчоночьи, и стражники подхватили её под руки, помогли взобраться на крыльцо.

Барабаня каблуками, Дара взлетела по ступенькам, ворвалась внутрь. Стражники с явным облегчением вошли за ней и поспешно захлопнули двери. Дара не стала больше медлить. Она заметила чью-то тень, метнувшуюся в угол, но пробежала мимо. Дворец был пугающе тих. Остались ли там живые?

Даже здесь был слышен колокольный звон. Нигде от него не спрятаться.

Дара застучала в княжеские покои яростно, отчаянно.

– Кто там? – его голос, Ярополка. Живой.

– Дара, – выдохнула она, как в последний раз.

Он открыл дверь, впустил её, и Дара кинулась Ярополку на шею.

– Живой, – прошептала она бескровными губами. – Живой.

Князь закрыл поспешно дверь, навесил засов.

– Я пока да, – озабоченно проговорил он.

И только тогда Дара заметила на полу двух мужчин, не сразу она узнала Святослава и Третьяка. Конечно, они должны были остаться с князем в такое время. Но его единственного скверна до сих пор не тронула.

– Давно они? – тихо спросила Дара.

– Нет.

Она выскользнула из объятий князя и медленно, крадучись обошла лежавших мужчин, присела, чтобы заглянуть в обвитые чёрными венами лица.

– Ко мне приходила фарадальская девчонка, ученица Милоша, – Ярополк говорил спокойно, точно ничего не случилось. – Она сказала, что вам известно, с чего это всё началось.

Дара подняла голову.

– Это служительница Мораны. Ей нужны смерти.

Она смотрела испытующе, точно не сама врала, а пыталась уличить во лжи князя.

– Зачем?

– Зачем богине смерти человеческие жизни? Чтобы стать сильнее.

Ярополк стоял неподвижно, точно истукан, но голубые глаза жгли отчаянием и яростью.

– Если мои люди погибнут, если ополчение пропадёт… вы должны сделать что-то. Остановить её!

– Как ты остановишь смерть? – проговорила отстранённо Дара и усмехнулась собственным словам. Не так ли сказал ей Дедушка в ночь у реки? Смерть нельзя убить.

– Ты должна попытаться. Ты поклялась мне.

Как со слугой говорил. Великий князь, верно, думал, что каждый на ратиславской земле ему подчинялся. Дара не страдала прежде от гордыни, но обида вдруг почувствовалась горько и остро.

– Ты хотя бы представляешь, как можно остановить богиню? – хмыкнула она.

Ярополк отошёл от двери, сел за стол и налил себе вина, отпил. Он долго молчал, пока вдруг залпом не осушил кубок до дна и тут же подлил ещё.

– Рассказывай. Всё рассказывай, что скрываешь от меня.

– С чего ты решил, что я что-то скрываю?

Пальцы сжались на серебряном кубке. Рука его вдвое больше, чем у Дары. Глаза тёмные, как заснеженные поля ночью.

– С того, что о Моране ты мне прежде не рассказывала, а я о древних богах не слышал с самого детства, когда мой отец повелел разобрать последние капища, чтобы ни камня, ни пылинки от них не осталось. Так откуда богам взяться?

– Богам не нужны храмы, – усмехнулась Дара и сама удивилась своей дерзости. – Князь, им не нужны капища и твои молитвы. Богам требуется сила, что течёт в земле.

Она могла рассказать, как принесла невольно Моране целый город в жертву, как весь Совин сгорел ради богини-пряхи. Дара могла бы насладиться страхом в его глазах и на миг страстно пожелала этого.

– Знаешь, отчего твоя бабка была самой могущественной ведьмой, а я после неё? – глазами она встретилась с князем, и превосходство рассыпалось в прах. Девичий голос дрогнул. – Оттого, что мы обе родились в самом сердце Великого леса, где ещё бьют золотые источники. Та вода течёт по сотням ручьёв леса, наполняет деревья и духов силой и жизнью – такой яркой и сладкой. Самое большое счастье в жизни – испытать её. Если бы ты был чародеем, князь, ты бы понял, как пьянит золотой огонь. Это и есть сама жизнь.

Она подошла ближе, села рядом и зачем-то взяла Ярополка за руку.

– Эта сила уходит. Её почти нигде не осталось, только в Великом лесу. Говорят, прежде золотые реки текли в Совине и, кто знает, может, по всей земле. Это было так давно, что теперь никто не помнит. Золотая вода давала жизнь духам и чародеям. И богам тоже. А теперь не осталось ничего, кроме Великого леса.

– И ты должна…

– Охранять его.

Ярополк наклонился вперёд, изучая её лицо.

– Тогда почему ты здесь?

– Я хотела жить. Сама, вольно, – губы пересохли. – Я не думала, что случится, если я ослушаюсь. Меня с рождения лишили выбора. Но я не знала, что лес умирает из-за меня.

– Тебе суждено служить ему, – сухо заключил Ярополк.

– Да.

– Как мне суждено служить государству. Мы все должны чем-то жертвовать.

– Я не хочу.

– И теперь мы все платим за это цену. Или твой проступок не связан с мором?

Дара захлопала ресницами, пытаясь смахнуть слёзы.