Птицы Великого леса

Но почему всё равно от одной-единственной мысли о жертве лесу бросало в дрожь?

Дара сжала крепко челюсть, сдерживая крик. Если бы она не родилась никогда, так Веся до сих пор была бы жива.

– Будь по-твоему, – выдавила она, глотая непрошеные слёзы. – Только не могу обещать, что понесу ребёнка от князя. Сегодня я прогневала его.

– Уже, – тихо выдохнул Дедушка. – Уже. Иначе и быть не могло.

Дара застыла, ни жива ни мертва. Слова застряли в горле.

– Ещё в первую ночь, лесная ведьма, – раздался позади голос Третьяны. – Так и должно было быть.

– Это ты…

Дара медленно развернулась, собственное тело едва её слушалось.

– Это ты, Третьяна, привела меня к князю.

– Ты была слаба и сопротивлялась собственной судьбе, – девушка смотрела на неё искоса, явно опасаясь.

– За что? Зачем ты это сделала? Я думала, что ты помогаешь мне… как ты вообще могла узнать про лешего?

Голос её сорвался на крик, и Чири проснулась.

– Что случилось? – сонно пробормотала она.

– Помолчи, Чири, – рявкнула Дара. – А ты, Третьяна, объяснись!

– Ты и сама хотела этого, лесная ведьма, сама желала князя, – пропела она ядовитым голосом.

– Внученька, это я попросил споить тебя и отвести к князю, – сухо произнёс Дедушка. – Я предупреждал, что по-любому добьюсь своего.

– Ах ты, сукин сын! – прорычала Дара, в глазах потемнело от гнева, и крыша дома вдруг заскрипела. Домовой запищал тонко, точно мышь. – Считаешь, что властен надо мной? Что ты мне хозяин?

– Хозяин у нас с тобой один, – подслеповатые глаза сердито блеснули. – И не противься ты его воле, так твоя сестра была бы жива, а вместе с ней сотни людей. Сколько ещё погибнут из-за твоей непокорности? От тебя требовалось только одно, чтобы спасти тысячи людей. А теперь сотни погибли и ещё больше погибнут.

Дара онемела от горя, замотала головой.

Её обманули, провели. Использовали. Она могла убить их всех прямо сейчас, но это ничего бы не поменяло. Всё самое страшное уже произошло.

– Хватит, – махнул рукой волхв. – Сейчас лучше иди, нужно вывести людей из города. Ты, – позвал он Третьяну, – тоже ступай, а я следом. Вот уж не думал, что вернусь в города, чтобы после всего спасать людей, – пробормотал он уже себе под нос.

– А я? – хрипло спросила Чири.

– А ты беги пуще ветра…

– Нет, – перебила Дара, совладав наконец с голосом. – Ты, Чири, оставайся здесь. Если учуешь, что скверна приближается к улице, так беги прочь из города в лес. Ничего не бойся, мы найдём тебя после.

Девочка не стала возражать, ей и самой вряд ли хотелось покидать безопасную избу.

Дара бросила на печку тяжёлую соболиную шубу, сняла с крючка у двери тулуп сестры. Овечья шерсть всё ещё пахла Весей. Травами да весной – легко, едва уловимо. Забыть этот запах было невозможно.

Краем глаза Дара заметила, как сверкнули в тёмном углу глаза домового. В нос ударил запах крови.

Она взглянула на прощание на Дедушку и Третьяну. Язык жгли слова проклятия, но Дара сдержалась. Ещё рано. Будет после время и для мести.

– Увидимся на закате, – произнесла она и вышла в сени.

В углу у двери стоял прислонённый к стене топорик, Дара захватила его, чтобы сподручнее было разбирать калитки да ограды для помоста, и наконец снова оказалась на улицах города.

Ноги забыли об усталости. Дара ходила от двора ко двору, стучалась в незнакомые двери и встречалась с испуганными людьми, раз за разом повторяя повеление Великого князя. Она помогала проложить первые доски от дома к воротам, и пусть люди спорили, упрямились и не доверяли княжеской ведьме, но с каждым часом всё громче кричали биричи во всех концах города:

– Слушай, народ Лисецка! Город проклят колдунами из Дузукалана. Землю нашу осквернили, наступать на неё нельзя. Любой, кто коснётся земли, умрёт на месте. Только огонь уничтожит заразу! Все, кто хочет спастись, должны до заката уйти из города. На закате Лисецк ради спасения княжества будет сожжён! Таково повеление Великого князя Ярополка.

Биричей становилось всё больше, а их голоса звучали всё громче, но Дара всё равно шла от двора ко двору, от крыльца к крыльцу. На неё косились с опаской и порой даже пытались прогнать.

– Все беды от вас, чародеев.

Слова не резали, не били, а точно плевки падали под ноги, и Дара переступала через них, чтобы пойти дальше.

Не все верили на слово.

– Глупости. Не может такого быть, – кричал один боярин. Стоял он на высоком крыльце и ругаться с биричем предпочитал издалека. – Не позволю ломать мой забор!

– Это приказ Великого князя. Все двери, заборы, столы – всё бросать на землю, – попытался объяснить бирич.

– Дурь какая! Я что, должен земли бояться?!

Дара как раз остановилась передохнуть и наблюдала за спором со стороны. Мимо тем временем проходили люди из ближней дружины и, не медля, начали ломать забор боярина. Орудовали они топорами ловко, почти как заправские плотники.

– Куда? Прочь! Пошли прочь! – заревел боярин. – Эй, прогони их, – велел он своему гридню.

Тот покосился на боярина со страхом.

– Не-э-э…

– Быстро! Исполняй.

– Боярин, так земля проклята.

Боярин и сам был здоровый, не слабее гридня. Он схватил его, точно щенка, и протащил вниз по ступеням.