Птицы Великого леса

Искры летели во все стороны. Он обжёг ступни и спину, огонь лизнул его кожу, сожрал до самого мяса. Он закричал и побежал быстрее. Сова махала крыльями, вдруг подхватила искру и вспыхнула сама, как спичка, а Милош вместе с ней. Он упал. Птица спорхнула с плеча, унеслась прочь. Милош выпустил Дару. Лицо его горело, он ослеп от боли и кричал, кричал во всю глотку. Рукой он хватался за правую щёку и не почувствовал кожи под ладонью, только кровь, огонь и мясо.

Лесавка схватила его за волосы, вздёрнула вверх, заставила встать на ноги. Она впихнула Милошу в руки Дару и потащила их обоих вперёд.

Милош задыхался. Жар золота кружил голову. Но он бежал, бежал, пока не увидел, как дым расходится, и впереди сияло тускло высыхающее озеро.

На берегу стоял камень. Большой, ровный. Не сразу Милош понял, что он был не цельным, а сложенным из плит. Каменная домовина.

Щурясь от яркого света, сгибаясь от боли, он на израненных ногах проковылял к тому камню, остановился, не в силах дальше идти. Вдали, на другом берегу собрались люди, и со всех сторон их окружали чёрные духи.

– Чародеи, – пробормотал Милош, перехватывая удобнее Дару. – Это чародеи, их привела лесная ведьма, – сказал он лесавке.

– Чуж-жаки. Хотят с-с-силы, – с презрением бросила она.

– Но затем они и пришли. Нам нужна сила леса. За это Дара и отдаст своё дитя вашему Хозяину.

– Нет, – резко проговорила лесавка. Лицо её переменилось, окаменело, движения стали чётче, а речь чище. – Не теперь. Не после этого.

– Без силы леса Ратиславия падёт.

– Мне нет дела до ваших земель, человек.

Лесавка открывала рот, но говорила не она. Невольно Милош перевёл взгляд на небо.

Больше не лесная дева обращалась к нему. Не она, а тот, кто возвышался тучей над лесом, тот, кто дышал каждым деревом, шептал каждым ручьём.

– Взамен лесная ведьма отдаст тебе дитя.

– Она уже дала на это согласие.

– И я буду тебе служить.

– На что мне ты?

– И все эти чародеи, – проговорил Милош.

Глаза лесной девы оставались холодны и пусты. Её не тревожили люди и их беды.

– Мы станем твоей охраной, не пропустим сюда других людей и богов.

– У меня есть стражи. Ты здесь не для того, чародей. Ты пришёл, чтобы обратить лесную ведьму. Так обращай.

Лесавка подошла ближе, вцепилась Милошу в руки и заставила его уложить Дару на крышу каменной домовины.

– Обращай, – повторила она и вдруг отшатнулась.

Плечи девы сжались, голова опустилась. Крадучись по-звериному, она отошла в сторону. Снова дико, почти безумно. Хозяин покинул её тело, остался наблюдать из-за туч.

Милош уложил Дару на крышу домовины, провёл рукой по бледному лицу, стирая пот. У неё под глазами залегли синяки, ресницы дрожали.

Дара сама приняла это решение? Значит, он почти не виноват. Милош попытался вспомнить, как его самого обращали соколом, как Стжежимир пел на берегу озера у Совиной башни.

Сквозь шум и гул с неба опустилась совиная стая. Они сели вокруг камня, ожидая, кого выберет Милош.

– Любая с-сгодитс-ся, – подсказала лесная дева.

Он остановил себя, когда рукой потянулся к обожжённой щеке. Нельзя теперь думать, что с лицом, нельзя теперь думать о себе. Сжав ладонь в кулак, он огляделся. Все совы были похожи между собой, но одну, самую маленькую, сидевшую в стороне от остальных, он сразу узнал. Больная, уродливая, обгоревшая сова, та самая, что была с ним всю дорогу в лесу. Нечто отозвалось в ней для Милоша старым знакомым эхом. Будто они были знакомы до этого. Будто не были друг другу чужими.

Он прошёл мимо остальных птиц, приблизился к маленькой сове, присел, и она послушно взобралась ему на руку.

Пусть будет она. Пусть умрёт окончательно и переродится Старшей совой.

Милош усмехнулся, подумав, что Дара, верно, убьёт его за то, какую уродливую птицу он для неё выбрал. Окровавленные губы заболели от улыбки, щёку потянуло. Он скривился и вернулся к домовине.

Дара смотрела в небо, но не видела ничего вокруг. Она шептала что-то посеревшими губами, но Милош не смог разобрать ни слова.

Он оглянулся на озеро, на уносившиеся прочь воды, на оголившееся дно. Нельзя больше медлить. Он вынул вороново перо из волос Дары и сжёг одним щелчком пальцев.

Сова смиренно ждала, понимая, что её ожидало. Быть может, она желала этого – умереть в старой жизни, чтобы переродиться в новой. Милош выдрал из крыла одно перо, самое красивое из тех, что остались, серое, как пасмурный день, вдел в волосы Дары вместо старого воронова и взял в обе руки сову. Она доверчиво взглянула на Милоша огромными глазами-блюдцами, и он родил огонь в ладонях. Птица вспыхнула в одно мгновение и рассыпалась пеплом по коже лесной ведьмы.

Милош облизнул губы, вспоминая слова заклятия. Что пел тогда Стжежимир? Вдруг он ошибётся?

Дара зашевелилась. Между бровей её залегла морщина. Она дёрнулась и вдруг попыталась встать.

К домовине подбежала лесавка, взяла Дару за руки, удерживая на месте.