Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Так думали главные вожаки и решились не только не выдавать никому признания Пугачева, а, напротив, убеждать всех и каждого, что он истинный и природный государь. Эти убеждения, подкрепляемые той пользой, которую может извлечь войско от принятия к себе государя, были настолько сильны, что многие лица, сначала сторонившиеся, как, например, братья Кожевниковы, примкнули впоследствии к вожакам и явились самыми деятельными их пособниками. Тот же Харчов, который видел беду в том, что Пугачев поселился на хуторе Кожевниковых, впоследствии сам явился к самозванцу с поклоном.

Последний, признавшись Зарубину (Пике), поехал вместе с ним обратно к Кожевниковым, и на дороге они встретили двух казаков: Козьму Кочурова и Петра Чапова. Оставив Пугачева, Чика поскакал, чтобы догнать казаков.

– Куда вы? – кричал им Чика.

– Стрелять сайгаков! А ты куда? Кто с тобой едет?

– Государь Петр Федорович.

Кочуров и Чапов остановились в изумлении. Зарубин [Чика] приказал им сойти с лошадей и когда самозванец к ним подъедет, то поклониться ему низко. То и другое приказание было исполнено.

– Здравствуйте, – говорил Пугачев, – куда едете?

– Стрелять сайгаков.

– Нет, други мои, если вы со мной встретились, то оставайтесь при мне. Я ваш государь, и смотрите не уходите, а если убежите, то я, вступив в городок, велю вас повесить; от меня вы нигде не укроетесь.

Казаки повиновались и последовали за Пугачевым и Никой, которые, побоявшись ехать на хутор Кожевникова, остановились ночевать у казака Василия Коновалова.

– Что, Василий Семенович, – спрашивал Пугачев, – не было ли из городка посылки?

– Нет, все было тихо, – ответил Коновалов и предложил приехавшим сходить с ним в баню, случайно в этот день истопленную.

Гости охотно согласились, и по выходе из бани Коновалов дал Пугачеву свою набойчатую рубашку, бумажный пестрый халат, а под него надел нагольный тулуп. После бани Ника сбегал к Кожевниковым, выпросил у них палатку, а у Коновалова хлеб, котел, круп и мяса и чуть свет на следующее утро отправились обратно на Усиху. С Пугачевым были в это время: Ника, Сидор Кожевников, Василий Коновалов, Алексей и Кузьма Кочуровы и Сидор Васильев. Добравшись до реки Усихи, они разбили там палатку для Пугачева, а сами жили биваком под открытым небом, дней десять.

В это время приходили к Пугачеву с разных мест: одни для того, чтобы только посмотреть на проявившегося государя, а другие – чтобы посмотреть и, оставшись, послужить государю, увеличить толпу самозванца. На другой день после приезда на Усиху прибыл в стан Пугачева и Михайло Кожевников.

– Что, не приезжали ли к тебе какие люди? – спрашивал самозванец с любопытством.

– Нет, батюшка, никто не приезжал, – отвечал спрошенный.

Пугачев успокоился и был особенно доволен, когда ему сказали, что из городка приехал казак Иван Харчов и привез с собой полведра водки.

– Чадо, ты зачем сюда приехал? – спрашивал Пугачев Харчова.

– Мы слышали о вас, батюшка, что вы в здешних местах обретаетесь, так я приехал вас посмотреть.

– Смотрите, детушки, смотрите, я весь тут. Если вы меня сбережете, то и я вас сберегу и не оставлю.

– Если Бог допустит, то мы рады вашему величеству послужить.

Харчов предложил самозванцу привезенный им подарок, и все сели обедать. Началась попойка.

– Здравствуй я, надежа-государь! – провозгласил Пугачев, поднимая чарку.

Все выпили за здоровье государя и хотели пить за здоровье императрицы.

– Нет! – закричал Пугачев. – За здоровье ее не пейте, я не велю, а извольте кушать за здоровье Павла Петровича.

Казаки исполнили приказание, и Пугачев, подняв чарку, провозгласил: «Здравствуй, наследник и государь Павел Петрович!»

– Ох! Жаль мне Павла Петровича, – прибавил он, утирая как бы навернувшиеся на глаза слезы.

Казаки смотрели на самозванца с умилением и верили в искренность его родительских чувств.

После обеда и попойки, когда Пугачев лег и притворился спящим, Харчов отозвал в сторону Михайлу Кожевникова и спросил его, заметил ли он все приметы государя.

– Я никогда не видывал государя, – отвечал Кожевников, – так почем же мне знать его приметы?

– Я сам, брат, никогда его не видывал, но один старик, отставной казак, мне рассказывал, что государь имел приметы такие: на одном виске пятно от золотухи, переднего зуба нет, на лице есть черные пятнышки и когда рассмеется, то один глаз прищуривает.

Пугачев подслушал этот разговор и впоследствии, как увидим, воспользовался им в свою пользу.

– Если у государя были такие приметы, – заметил Кожевников, – то он очень походит на него.

– И мне кажется, – отвечал Харчов, – что приметами он схож.

Пугачеву не нужно было более притворяться, и он сделал вид, что проснулся. Харчов стал ему откланиваться.

– Смотри же, послужи мне, – говорил ему самозванец, – рассказывай надежным людям и выезжайте на плавню[293], а я к вам приеду с теми, которые ко мне соберутся.

– Хорошо, надежа-государь, буду о вас рассказывать.

Харчов уехал, и Пугачев остался с Михайлом Кожевниковым.