Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

Возвратившись в лагерь и не довольствуясь личным осмотром, Пугачев приказал Белобородову вечером того же дня произвести вторичную рекогносцировку укреплений и города. Когда Белобородов подъехал к городу, защитники были уже на своих местах и неподалеку от гимназической батареи стоял отряд П.С. Потемкина из 450 человек пехоты и 200 конных чувашей[570]. От этого отряда был выставлен на Арском поле авангард из 80 человек пехоты с двумя орудиями, под начальством Владимирского пехотного полка подполковника Неклюдова.

При приближении мятежников генерал-майор Потемкин вышел из-за рогаток, и хотя при этом не было сделано ни одного выстрела, но на другой день он писал, что «вчера неприятель атаковал Казань и мы его отогнали»[571].

Отогнанный Белобородов убедился, что хотя город прикрыт батареями и обнесен рогатками, но укрепления расположены так, что представлялась полная возможность действовать им во фланг и тыл, а явившиеся в стан самозванца перебежчики единогласно заявляли, что в городе мало регулярных войск.

Наутро 12 июля Пугачев разделил свою толпу на четыре части: над одной принял начальство сам, другую поручил Белобородову, третью – Минееву; кто же командовал четвертой колонной, из показаний не видно. Собрав к себе всех старшин, самозванец приказал им следить за тем, чтобы непременно все участвовали в штурме, а те, которые не имели вовсе оружия, помогали бы штурмующим своим криком[572].

Прикрывшись выставленными вперед возами с сеном, между которыми были размещены пушки, отряды Белобородова и Минеева прошли по Арскому полю, заняли рощу Неёловой и отдельные домики, лежавшие по сторонам главной сибирской дороги. «Погода предвещала нам счастливый успех, – говорил участник[573], – ветер дул прямо на неприятеля, густой дым пошел прямо на город».

Выставленный П.С. Потемкиным на Арском поле авангард из 80 человек пехоты с двумя орудиями, под начальством подполковника Неклюдова[574], встретил наступающих выстрелами, но скоро был окружен с трех сторон толпой Белобородова. Двинувшийся было к нему на помощь генерал-майор Потемкин, видя, что мятежники заходят с обоих флангов, предпочел отступить за рогатки.

В это время толпа под предводительством Минеева, хорошо знавшего Казань, овладела загородным губернаторским домом и двинулась далее. Защищавший батарею гимназический отряд был сбит, и неприятель появился в тылу большей части защитников рогаток. На левом фланге жители Суконной слободы, имевшие у себя одну пушку, встретили наступавших рычагами, копьями и саблями, но пушку их разорвало при первом выстреле. Пугачев, лично возглавивший толпу, приказал открыть огонь картечью; слобода была взята и многие дома зажжены. Мятежники с разных сторон хлынули в улицы. «Главные караулы, не видев ни малейшего нападения, с одной робости, оставив неприятелю пушки и весь снаряд, без всякого порядка опрометью в крепость побежали». Многие солдаты и жители перешли на сторону самозванца и вместе с пришедшей толпой предались грабежу; другие прятались в погребах, запирались в церквах, монастырях или искали также спасение в крепости. Туда же отступил и отряд гимназистов, лишившийся 19 человек убитыми и ранеными; в числе последних было шесть учеников и директор гимназии Капиц. За гимназистами пришел в крепость и генерал-майор Потемкин с своей командой, состоявшей из 300 человек с двумя орудиями. Чуваши все сдались неприятелю, и кавалерия Потемкина состояла теперь из двух арнаутов и одного казака[575].

Решаясь отступать и не имея возможности захватить с собой находившихся в городской тюрьме и в частных домах арестантов, П.С. Потемкин приказал караульному офицеру, в случае опасности, не щадить их жизни и не отдавать мятежникам[576]. Многие колодники были заколоты, но большая часть освобождена, в том числе и первая жена самозванца Софья с тремя детьми: сыном Трофимом и дочерями Аграфеной и Христиной. Она содержалась сначала в частном доме, но под присмотром, а потом, с приближением мятежников к Казани, ее перевели в помещение секретной комиссии. Пожар, дошедший до здания комиссии, заставил караульного офицера отступить с своей командой, и тогда инсургенты бросились освобождать заключенных. Видя это, Софья вышла на двор и вместе с другими была отправлена в лагерь самозванца.

По пути одиннадцатилетний Трофим заметил своего отца, разъезжавшего верхом среди толпы.

– Матушка, – крикнул он, – смотритка, батюшка меж казаков ездит!

– Экой собака, неверный супостат! – вскрикнула Софья так громко, что Пугачев не мог не слышать.

Он сейчас же подъехал к Софье, но не признал ее женой.

– Вот какое злодейство, – говорил он, обратившись к окружавшим его казакам, – сказывают, что это жена моя. Это неправда: она подлинно жена друга моего Емельяна Пугачева, который замучен за меня в тюрьме под розыском. Помня мужа ее мне одолжения, я не оставлю ее.

Софья слушала и не верила своим ушам. Беззастенчивость и нахальство Пугачева озадачили ее настолько, что она не возражала на слова мужа.