Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

Обезоружив Творогова и Чумакова, сотник Харчов отобрал у них деньги и в сопровождении казака Горбушина отправил в Яицкий городок, а сам направился к Бударинскому форпосту.

14 сентября Творогов и Чумаков явились к старшине Окутину и им были представлены капитану Маврину. Последний принял их ласково, расспросил о подробностях ареста и затем оставил Творогова у себя, а Чумакова отправил с командой навстречу[892].

Между тем Пугачев, оставленный на руках Федульева, думал воспользоваться отъездом Творогова и Чумакова и обратился в последний раз с просьбой не выдавать его.

– Что вы выдумали себя и меня губить, – говорил он, – ведь вас не пощадят. Если вы меня и выдадите, вас все-таки всех перевешают. Бог вам воздаст за то, что вы вздумали меня погубить.

– Что бы ни было, – отвечали казаки, – а повезем; что ни говори, а тебя не отпустим.

Переночевавши на Бударинском форпосте, том самом, с которого началась открытая деятельность Пугачева, казаки повезли его далее и, отъехав версты три, встретили при урочище Коловратной лощине сотника Харчова с командой. Последний обнадежил казаков прощением, и обрадовавшиеся этому известию сообщники самозванца, доехав до Кош Яицкого форпоста, передали Пугачева в руки сотника Харчова[893]. Мнимый государь был тотчас же «забит в превеликую колодку». Вслед за тем прибыла команда из Яицкого городка, и Харчов передал Пугачева сержанту 6-й легкой полевой команды Алексею Бардовскому, который под конвоем в полночь с 14 на 15 сентября доставил его в Яицкий городок[894] к капитану Маврину.

– Что ты за человек? – спросил его Маврин.

– Донской казак Емельян Иванов, сын Пугачев, – отвечал спрошенный. – Согрешил я, окаянный, перед Богом и перед ее императорским величеством и заслужил все те муки, какие на меня возложены будут, – снесу я их за мое погрешение терпеливо.

Как утопающий хватается за соломинку, так и Пугачев после своей деятельности надеялся на милосердие императрицы, говоря, «что он слуга добрый и заслужить всячески в состоянии»[895].

Капитал Маврин приказал заковать Пугачева в ручные и ножные кандалы, а выдавших его казаков отпустил на поруки. У самозванца было найдено 139 червонцев, 480 руб. серебром, медаль на погребение императора Петра III и турецкая серебряная монета.

Накануне доставления Пугачева в Яицкий городок был привезен туда же и ближайший пособник его, казак Афанасий Перфильев, с 37 человеками казаков, пойманный Рычковым на реке Деркуле, при Камышлацких вершинах. После небольшой ружейной перестрелки казаки сдались[896].

Переночевав на острове, Перфильев и бывшие с ним казаки на следующее утро переправились вплавь через Волгу и поехали отыскивать самозванца. Не зная, в какую сторону направился Пугачев, казаки не могли найти его, а между тем голод и лишения приводили их в отчаяние. Проскитавшись несколько дней по степи, они решились идти в Яицкий городок, но Перфильев уговаривал их не делать этого.

– Лучше теперь нам самим зарыться в землю, – говорил он, – нежели ехать в городок на смерть. Без сомнения, из нас иных казнят, а иных раскассируют в солдаты.

– Нам теперь деваться некуда, – отвечали казаки, – лучше пойдем в городок, а там что Бог даст.

Видя упорство товарищей, Перфильев поехал вместе с ними[897].

Таким образом, почти одновременно все главнейшие деятели мятежа были в руках правительства. Весть о том, что Пугачев пойман, быстро распространилась по всему Поволжью и произвела громадное впечатление. На другой день известие о происшествиях в Яицком городке достигло и до Оренбурга.