Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

Большинство начальников в то время не думали об этом, и потому шайки мятежных крестьян держали в страхе города. В окрестностях Пензы свирепствовал пугачевский полковник Иван Иванов, крестьянин села Каменки; под Карсунем и вблизи Симбирска бродил крестьянин Фирс Иванов, успешно дравшийся с правительственными войсками. Вышедший на поражение этой толпы симбирский комендант полковник Рычков был разбит 26 августа под Карсунем и сам поплатился жизнью[908]. Другие меньших размеров шайки бродили по разным направлениям в Нижегородской и Воронежской губерниях, грабили и разоряли дома помещиков.

Дела в Башкирии были также не в блестящем положении, и бездеятельность генерала Деколонга крайне беспокоила главнокомандующего. Он просил императрицу прислать в его распоряжение «надежного генерал-поручика», которому он мог бы поручить командование войсками в Башкирии, и писал князю Голицыну, чтобы тот приказал генерал-майору Фрейману не подчиняться Деколонгу, а исполнять только приказание князя Голицына, под тяжким в противном случае ответом. Императрица не нашла возможным исполнить просьбу главнокомандующего, так как в распоряжение его уже был отправлен генерал-поручик Суворов. Последний явился к графу Панину 24 августа, в селе Ухолове, и прискакал в «одном только кафтане, на открытой почтовой телеге». В тот же день и точно таким же образом Суворов, по просьбе главнокомандующего, поскакал далее для принятия начальства над самыми передовыми отрядами[909].

Князь Голицын не был подчинен Суворову, и ему приказано командовать войсками на левом берегу Волги. Главнокомандующий писал ему, что он сам может понять, «сколь увеличился теперь камень на моем сердце и какое стесненное движение в душе моей производит ежеминутное ожидание» известий.

Получавшиеся же ежедневно донесение о буйстве крестьян, убийстве ими помещиков, дворян, бурмистров и о разграблении имений требовали энергических мер для восстановления спокойствия, и граф Панин решился обратиться к населению с следующим объявлением:

«Объявление ее императорского величества, всемилостивейшей государыни, Екатерины Второй, императрицы и самодержицы всероссийской, от генерала и кавалера графа Петра Панина, определенного и уполномоченного от ее императорского величества к пресечению мятежа.

Я, граф Петр Панин, всем жителям порученных мне губерний усердно желаю благоденственного и безмятежного жития, и по данному мне от ее императорского величества полномочию, силе и власти, объявляю тем, до кого сие принадлежать будет.

Всякий истинный христианин, всякий верный раб всемилостивейшей нашей государыни и всякий достойный сын отечества объемлется отвращением и ужасом, взирая на разорение, опустошение и убивство, производимые ныне лютым и богомерзким злодеем и извергом Емельяном Пугачевым и его отчасти простодушными, а отчасти злохитрыми и богопротивными сообщниками.

Но дабы более возгнушался всяк варварскими их делами, представим себе, кто есть сей адский человек, в которого, без сумнения, вселился злой дух, враждующий роду человеческому, и рассмотрим, каким невероятным коварством обольщает он людей простодушных.

Он есть бежавший из службы донской казак: знают его все донские казаки; многие из храброго войска нашего также его знают, ибо он служил с ними в Польше в начале турецкой войны, ныне прекратившейся; женат он на Дону на казачьей дочери, которая и с прижитыми с ним детьми, равно как и вся семья его, явились в Казань к покойному генералу Бибикову. Прежде нежели предал сей злодей совершенно душу свою диаволу и стал бунтовщиком против Бога и своей монархини, уже всякой из казаков, товарищей его, знал название Емельки Пугачева презрительным и позорным, по гнусному и безбожному его поведению.

Вот кто нарушил тишину народную; вот кто льет реки христианской крови; вот кто дерзает ругаться над матерью нашей святой церковию и терзает ее злодеяниями, несносными слуху верующих во Христа Спасителя. И все сие под таким предлогом производит, которого нелепость и невероятность всякому ощутительна, а именно: он принял на себя имя покойного императора Петра Третьего, который, тому уже двенадцать лет, скончался и при собрании целого города Санкт-Петербурга погребен всенародно в Невском монастыре. Кто не верит тому, что многие тысячи ныне живых людей видели своими глазами, тот должен быть подобен бессловесному животному; а кто, тому веря, утверждает, однако, первых в слепоте их рассудка, тот есть враг истины, враг отечества, возмутитель и достойный сопреступник Емельки Пугачева.