Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

Синод исполнил просьбу старца, доложил императрице, и донесение Вениамина было отправлено в Москву, в Тайную экспедицию. Там 3 января 1775 года снова допрашивали Илью Аристова, который показал, что никакого посланного к Пугачеву не видал; «что на учиненном ему в нижегородской губернской канцелярии допросе» не утверждается, затем, что объявленное от него показание произошло от нестерпимости побоев, что его, раздетого, били в три палки, принимаясь два раза жестоко, причем его спрашивали, не был ли кто у злодея с подарками и не подсылал ли казанский архиерей Пугачеву денег? На что он, Аристов, хотя и показывал, что того не знает, но после, как его стали о том выспрашивать под битьем палками, то, не стерпя оного наказания, и показал напрасно»[1001].

Привели в Тайную экспедицию Огородникова, о котором преосвященный Вениамин, задолго до разорения Казани мятежниками, три раза представлял секретной комиссии, как о раскольнике и человеке крайне подозрительном и имевшем тайные сношения с мятежниками. На вопрос, видел ли он кого из приезжавших к Пугачеву во время штурма Казани, Огородников отвечал, что никого не видал. При этом он заявил, что и на очной ставке с Аристовым в казанской секретной комиссии также показывал, что никого не видал, «но как потом его стали сечь и секли жестоко в кольцах плетьми, то он по нестерпимости того наказания и подтвердил показание Аристова».

Спрошенный Степан Львов также говорил, что все его показание ложно и вымышлено.

– На дьякона Алексея Нонина показал я не по причине злобы или ссоры какой, но думая, что ежели точно архиерей посылал к злодею деньги, то нельзя ему не знать (ибо он архиереем безмерно любим). И так, может быть поступая при допросе праводушно, скажет он [Ионии] истинно, кто был послан к злодею, а тогда и я оправдаюсь. Но что его превосходительству П.С. Потемкину не открылся я в истине, когда он, вызвав меня, спрашивал, тому причиной, что когда дьякона Нонина допрашивали, то между прочим подпоручик Николай Иванов [Горчаков] говорил: вот ужо Павел Сергеевич приедет, он даст тебе не знаю; то я тут записал в памяти, что, конечно, генерал страшнее допрашивает, что он им грозит.

На вопрос, сделанный в Тайной экспедиции Нонину, зачем он показал небылицу и взвел обвинение на себя и на архиерея, дьякон отвечал, что сделал это «со страху, побоясь жестоких побоев».

На очной ставке Пугачева с С. Львовым самозванец заявил, что его не знает, что под Казанью от архиерея в кошельке денег никто ему не привозил и с позолотой тарелки «во все время его злодейства» у него не было. Казаки Перфильев, Чумаков и дворецкий самозванца казак Фофанов подтвердили показание Пугачева. Невинность архиепископа Вениамина была очевидна, и положение П.С. Потемкина было крайне неприятно. Допросам казанской секретной комиссии не стали верить и многих обвиняемых переспрашивали вновь, а между тем время проходило, и наступил уже четвертый месяц, с тех пор как Вениамин был арестован в своей келье. Императрица Екатерина спешила исправить неуместную ретивость уполномоченного ей председателя секретной комиссии.

«Дознав твердо, – писала она Синоду[1002], – невиновность преосвященного Вениамина, архиепископа Казанского, по делам о мятеже тамошнего края, где он нагло обнесен был бездельником Аристовым, в награждение его добродетелей, удовлетворяя тем и самое правосудие, всемилостивейше повелеваем мы именоваться ему отныне митрополитом казанским и носить, по обычаю, белый клобук».

«Покройте почтенную главу вашу, – писала императрица в тот же день Вениамину[1003], – сим отличным знаком чести [клобуком]; да будет он для всякого всегдашним напоминанием торжествующей добродетели вашей; позабудьте прискорбие и печаль, кои вас уязвляли; припишите сие судьбе Божией, благоволившей вас прославить, по несчастных и смутных обстоятельствах того края».

Только в начале февраля письмо императрицы дошло до Вениамина. Маститый старец в тот же день благодарил Екатерину за то, что она воскресила его от гроба, возвратила ему жизнь, посвященную в течение 53-летней службы непоколебимой преданности престолу и пользе отечества. Покрывая главу свою белым клобуком, Вениамин писал императрице[1004], что «до последнего моего издыхания Вышнего молить не престану день и ночь, да сохранит дражайшую жизнь вашу за столь сердобольное сохранение моей, до позднейших человеку возможных лет, да ниспошлет с высоты святые своей, на венценосную главу вашу вся благословение, коими древле ублагословлен был Соломон. Крепкая десница Господа сил да отвращает во вся дни живота от превожделенного здравия вашего недуги, от неусыпных трудов – утомление, от возрастающей и процветающей славы – зависть и злобу; да будет дом, держава и престол ваш, яко дние неба»[1005].

Виновник клеветы на архиерея Илья Аристов бит кнутом в Москве и отправлен в Казань для вторичного наказания и затем назначен в Рогервик в каторжную работу. Огородников записан в солдаты, а Львов и Ионин освобождены и возвращены к своим должностям.