Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

Глава 11

Назначение князя Щербатова командующим войсками, действовавшими против Пугачева. – Рескрипт императрицы князю Щербатову. – Разделение секретной комиссии на две части. – Состояние края. – Действия войск. – Преследование калмыков. – Деятельность князя П.М. Голицына. – Наступление отрядов Тимашева, генерала Фреймана и подполковника Михельсона.

Находясь в Казани и получив 11 апреля известие о кончине Александра Ильича Бибикова, генерал-поручик князь Щербатов, как старший из начальников, на другой же день выехал в Бугульму. «Едучи по почте в кибитке, – писал он впоследствии[385], – по чрезвычайной в здешнем краю дороге, не в состоянии был больше переехать в двое сутки 70 верст».

На берегу реки Камы князь Щербатов встретил походную канцелярию покойного главнокомандующего, которая с большим трудом и опасностью переправилась через реку. Видя невозможность переправиться через реку Каму, князь Щербатов возвратился в Казань, где и решил ожидать распоряжений о назначении нового главнокомандующего.

Последние донесения из-под Оренбурга, победы, одержанные повсюду правительственными войсками, и, наконец, известие, что Пугачев бежал из Берды с весьма незначительным числом своих сообщников, убеждали правительство, что дело самозванца проиграно, что сила его уничтожена и что для окончательного подавления мятежа остается успокоить население и переловить мелкие шайки, бродившие еще по разным местам края, но не имевшие между собой общей связи и единства. Для такой цели, конечно, не было никакой надобности назначать главнокомандующего, облеченного обширной властью, такой, какой пользовался А.И. Бибиков, а достаточно было назначить начальника над войсками и предоставить губернаторам, каждому в своей губернии, усмирить население и, при содействии войск, привести его к покорности и повиновению.

Исходя из этой точки зрения и все еще не сознавая хорошо, в чем сила самозванца и где ее источник, правительство так и поступило.

«Через донесение ваше известились мы, – писала Екатерина II князю Щербатову[386], – как о смерти генерала Бибикова, так и о восприятой вами по нем, в качестве старшего военачальника, главной команде над войсками, предводительству его вверенными. До получения впредь от нас новых повелений, поручаем мы вам принять между тем главную над сими войсками команду и вести по тем же самым основанием, кои от покойного генерала Бибикова толь благоразумно и удачливо распоряжения были, дабы инако не остановить течение и исполнение всего дела. Но как порученная покойному Бибикову комиссия в рассуждении переменившихся ныне обстоятельств в гораздо лучшее положение приведена, то находим мы за нужно предписать вам к руководству вашему на первый случай следующее: 1) чтоб вы продолжали неусыпно поражения и преследование бунтовщиков, вооруженно воюющих, и не пропускали их в околичные губернии, а притом по крайней возможности старались приводить в повиновение отложившуюся чернь; 2) чтоб вы в постановлении нужного устройства с повсеместной тишиной предоставляли, однако же, губернаторам, каждому в его губернии, яко истинному оные хозяину и состояние людей и нравов лучше знающему, главнейшее попечение по собственному каждого в своей части лучшему усмотрению; 3) чтобы для сего беспрестанное имели вы сношение с окрестными губернаторами и по их требованием подавали им воинскую помощь, не теряя из вида главного вашего предмета, в первом пункте описанного, требуя взаимно и от губернаторов их способствование вашим делам там и тогда, где того истинная польза службы нашей требовать будет; 4) чтоб вы строгими от себя грамотами требовали от башкирцев выдачи Пугачева, изъясняя им всю гнусность его злодейства и жестокость праведной им от законов мести, если они его укрывать станут, или же из своих рук упустят и не возвратятся добровольно в повиновение монаршей нашей власти, с обещанием напротив в сем последнем случае всемилостивейшего от нас прощения им вины, а притом и награждение за поимку и выдачу злодея Пугачева, причинствовавшего толикому разорению и толикому пролитью невинной крови.

Мы ожидаем несомненно от вашей верности и усердия к службе нашей, что вы благоразумием вашим сделаете себя наивящще достойным как нашей монаршей милости, так и общего почтения.