Пуля для бизнес-леди

После первых тостов — за процветание «Африки», её Парижского отделения, за здоровье госпожи Генерального директора — отдельно, и всех московских гостей вместе, разговор стал общим, за столом объяснялись не только словами, но и жестами. Французы блистали остроумием, во всю веселилась Нинка, обаятельным собеседником оказался Лисняковский, прекрасно знающий английский.

Под шум и гам Настя тихо сказала господину Роше:

— Жак, позвольте мне называть вас по имени, я приглашаю вас к себе на работу.

— Кем? — Роше ожидал подобного разговора.

— Естественно, юристом. Но не Парижского отделения, А всей моей фирмы. Мы намерены развивать очень широкое международное сотрудничество и мне нужен юрист, который свободно чувствует себя в Европе, знает бизнес, его подводные течения. Не скрою, я советовалась с президентом вашего банка. Он характеризует вас как прекрасного специалиста и очень честного служащего. Не очень охотно, но президент дал свое согласие, если вы не будете возражать. И я знаю, почему…

— Любопытно, — господин Роше был весь внимание.

— Я скажу, но при одном условии. Если вы не будете работать на меня — забудьте об этом немедленно.

— Согласен.

— Ваш банк намерен вложить деньги в некое общее для нас дело. В какой форме, как и на что — наши дела. И банк хочет иметь в фирме своего человека. Это нормально. Тем более, что я и впредь намерена вести дела чисто и честно.

— Что же, вы разъяснили все предельно ясно. Предпоследний вопрос: сколько я по-вашему стою? То есть сколько вы намерены мне платить?

— А что вы зарабатываете сейчас, в банке?

— Вместе с премиальными?

— Естественно. Но мне нужна не годовая цифра — среднемесячная. Мы, русские, отталкиваемся от этого.

Господин Роше достал записную книжку, стал считать. Кэтрин глаза вывернула, наблюдая за их беседой, вся изныла от волнения, но молчала, демонстративно пытаясь кокетничать с Кушкиным.

Настя знала, что каждый разумный человек на Западе имеет такую записную книжку, куда заносит все свои доходы и расходы. Вплоть до стоимости пачки сигарет в день. Теперь их стали заменять электронными блокнотиками, но Жак Роше, очевидно, ещё не достиг такой степени благополучия.

Наконец, господин Роше закончил свои подсчеты и сообщил их Насте. Она тоже кое-что посчитала в уме и сказала:

— Я даю на пятнадцать процентов больше.

— Вы серьезно?

— Вполне. Мне не нужны дешевые служащие. Они будут, как у нас говорят, косить в сторону, стараться заработать где-то еще, мечтать о лучшем месте… А я хочу, во-первых, иметь первоклассных специалистов, и во-вторых, чтобы они дорожили работой со мной. Я понятно говорю?

— Звучит очень убедительно.

— Президент вашего банка и я — мы в прекрасных отношениях. Готова признать, что в делах он на несколько голов выше меня. И если он дал вам весьма лестную характеристику — значит, это так и есть.

Жак Роше был в некотором смятении, он услышал о себе слова, о которых и не мечтал. В своем банке он занимал вполне рядовую должность и вот… Сам президент рекомендует его этой ухватистой, напористой русской даме, о сумме на счету которой он был прекрасно осведомлен. Во Франции есть немало богатых наследниц, которым неизвестно что достанется и когда, но есть всего лишь десяток дам, ворочающих такими делами. А эта ещё и очаровывает своей непосредственностью: не жмет, не цедит слова, а разговаривает с уважением, как с равным. И ведет себя, как истинная русская леди, как о них пишут в книгах: делает ему предложение, от которого зависит его будущая жизнь, а сама потянулась к рюмке, опрокинула её и не поморщилась…

— Я буду честно работать на вас, мадам, — взволнованно сказал Жак Роше.

Настя встала и по русскому обычаю постучала ложечкой о фужер, требуя тишины.

— Господа! Позвольте представить вам советника по международным вопросам Генерального директора Издательского дома «Африка» господина Жака Роше.

Раздались аплодисменты — Жак был действительно привлекательным и симпатичным в общении парнем. Он встал и поклонился. Кэтрин глуповато хихикнула:

— Увела из-под носа…

— Господин Роше будет постоянно находиться в Париже, я надеюсь госпожа Стоун выделит приличный кабинет, но ему придется выполнять работу для всей «Африки». Что же, как говорят у нас в России, прошу любить и жаловать.

Настя пожала Жаку руку, а когда они сели, спросила:

— У вас был последний вопрос…

— О, мадам, вы все помните… Я хотел спросить, не помешает ли мне совместная работа сделать предложение госпоже Стоун?

— Что вы, Жак! Ни в коей мере! Рада за Кэтрин — она моя подруга.

— Я счастлив, мадам! — заявил Роше и голос у него действительно дрогнул от волнения.

…Пришло время ехать в отель, выносить чемоданы, и мчаться в аэропорт. Французы решили, что они все отправятся провожать московских гостей.

«Хочу в Москву, — твердила про себя Настя. — Хочу в Москву».

Личные обстоятельства в смутное время