– Получил, что надо, и вали, – отвечала кудрявая красотка. – Стану я еще по ночам к каким-то сучкам таскаться. Премия, бля. Насмешил.
Неожиданно вспыхнувший свет пришел на помощь отчаявшемуся капитану. Рассмотрев как следует его жалкое растерянное лицо, Людка выругалась и стала натягивать валенки.
– Проводишь, – приказала она, – до дома этого гребёного.
– Провожу, конечно, – не веря своему счастью, согласился капитан. – Хоть на руках отнесу. И вообще – в долгу не останусь, не думай.
Они вышли из дома и двинулись в сторону зоны; Виктор Иванович нежно обнимал свою спасительницу, желая отвести от нее подозрения в любой, кроме любовной, связи с ним.
На крыльце дома приезжих сержант Крысанова столкнулась со сменщицей, провожавшей своего бойца.
– Эта – где? – мрачно спросила Людка.
– Спит, – ласково отвечала разомлевшая от любви девушка. – Ее как раз будить надо.
– Сама разбужу, – сказала Крысанова.
Александра Юрьевна спала так, будто не собиралась просыпаться никогда вообще. Дыхание ее было коротким, а лицо бледным; на ней громоздилась куча шерстяных одеял.
– Эй, жива, подружка? – позвала ее Людка. Рука спящей была холодной и влажной. Людка потрясла ее за плечо. – Эй, подъем.
Александра Юрьевна не шевельнулась.
– Валька, Валька, – закричала Людмила Сергеевна, – иди скорей, посмотри.
Заключив, что состояние Александры Юрьевны походит скорее на тяжелый сон, чем на легкую смерть, девушки принесли снега и стали прикладывать его к лицу спящей. Мерзкие холодные струйки потекли ей за шиворот, и, поняв, что спасения нет, она заворочалась и открыла глаза.
– На поезд не собираешься? – жестко спросила Крысанова. – Остаешься, что ль?
Александра Юрьевна встала и потащилась к двери, чтоб покурить и поскорее прийти в себя.
– Ладно, куда пошла, здесь кури, – разрешила сержантша. – Валь, чаю сделай.
За чаем завязался разговор, и вскоре Людмила Сергеевна поняла, что сидящая перед ней девушка – типичная обманщица и шпионка; Валька же, простая душа, решила, что у приезжей не все дома. Александра Юрьевна не смогла ответить ни на один существенный вопрос; она не представляла даже, что и почем можно купить в Москве, и, желая вывернуться, лгала глупо и неловко.
– Да у меня стипендия только, – объясняла она, вцепившись пальцами в горячий стакан и отводя глаза. – Я и не интересуюсь, чтоб не расстраиваться. А косметикой вообще не пользуюсь – не идет.
– Хорошая – всем идет, – наставляла ее Валя, все более убеждаясь в правильности своей догадки. Вообще-то, и раньше можно было сообразить, что нормальная в такую даль к чужому мужику не потащится.
– А продуктов ему тоже на стипендию накупила? – спросила безжалостная Людмила Сергеевна. – Рыжая рассказывала – и икра там была, и апельсины, и шоколадки заграничные.
Приняв эту бескорыстную зависть за тонкий намек, Александра Юрьевна стала обшаривать рюкзак. В длинном боковом кармане завалялся жалкий, помороженный накануне лимон.
– Больше ничего нет, – сказала Александра Юрьевна, чувствуя себя последней скрягой. – Передать разрешили не по весу, а вообще все – что было. Капитан ваш распорядился, тот, что меня выгнал.
В разговоре образовалась гнетущая пауза. Девушки умирали от любопытства, Валька – от себя, а Людмила Сергеевна – по заданию, но спросить, кем же на самом деле приходится ей Рылевский, не решались.
– Если что надо, напишите, я вышлю, – предложила Александра Юрьевна, чтобы прервать молчание.
Валя отыскала мятый листок и принялась писать. Губы ее шевелились, лицо стало совсем простеньким и счастливым.
В коридоре хлопнула дверь; послышались голоса.
– Я тебе деньги сразу пришлю, не думай, – говорила Валя, записывая адрес. – И вообще, в долгу не останусь.
– Сюда не приводи, – приказала Людмила Сергеевна. – Ну, иди, иди, люди ждут.
Наедине с Крысановой Сашке стало совсем тоскливо.
– Расписание пойду узнаю, – сказала она, поднимаясь.
– Сядь, – остановила ее сержантша. – Мое расписание лучше: в час электричка на Пермь идет, а там самолет. Утром дома чай пить будешь.
– Спасибо, – сказала Александра Юрьевна, – а как с билетами?
– Улетишь, – пообещала Людка. – Сейчас свободно. А если еще что-нибудь ему передать хочешь – давай, потом отблагодаришь.
– Не надо, – отвечала Александра Юрьевна, с удовольствием вспоминая наставления чечена. – Не надо, да и нечего, все уже отдала.
– Может, записку, – тихо предложила Людмила Сергеевна, – может, не договорили чего, а?
– Не надо, – повторила Александра Юрьевна.
– Боишься? Не доверяешь, да? – тонко отыграла Людка. – Так и скажи, чего там. Я-то к тебе со всей душой, помочь хотела. Думаешь, не понимаю, что дело-то ваше трудное?..
Открытость сержантской души почему-то доконала Александру Юрьевну. Она вырвала страничку из блокнота и начала писать медленно, останавливаясь и обдумывая каждое слово.
Виктор Иванович долго рассматривал непонятные строчки, потом осторожно нагрел записку над плитой; тайнописи не было. Впрочем, на это он и не рассчитывал: Полежаева писала в открытую, при Людке.