Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

Неинтересна былина и с чисто научной точки зрения — ее содержание кажется исчерпывающе объяснимым известными сюжетными аналогами. Рассказ о борьбе героя с братьями его возлюбленной составляет основу былины «Алеша Попович и братья Бродовичи», баллад «Федор Колыщатый», «Иван Дудо-рович и Софья Волховична», южнославянских песен об Иване Ливняне, Тадии Поповиче, Митаре и др. (Смирнов, Смолицкий 1978: 427). Некоторой особенностью истории Хотена является то, что его враждебность к братьям Чайны объясняется не любовными переживаниями, но стремлением отомстить за мать. Это легко объяснить позднейшими изменениями, обусловленными особенностями новгородской традиции — в былине о Хотене любовный сюжет преобразуется в историю городской ссоры, которая даже указанием на особую роль матери героя напоминает другую новгородскую былину — о Василии Буслаевиче. Как полагает Ю. И. Смирнов, «Былине “Хотен Блудович”, по-видимому, предшествовал более простой песенный стереотип: попытавшись завладеть (похитить) девушку, герой натолкнулся на отпор со стороны ее братьев, захватил их в плен и добивался от них выкупа, включавшего девушку» (Смирнов, Смолицкий 1978: 429).

Единственной проблемой, потребовавшей некоторого внимания, явилась сама отнесенность к новгородскому циклу. На это указывал уже В. Миллер, отметивший поверхностный характер «киевизации», сходство с безусловно новгородской былиной о Василии Буслаевиче, а также узнаваемые реалии новгородской жизни в тексте былины о Хотене Блудовиче. Ю. И. Смирнов оспаривает последнее доказательство, считая, что содержание былины можно сопоставить с жизнью любого другого средневекового русского города, однако он соглашается с общим заключением В. Миллера, так как история Хотена Блудовича сохранилась в исторических центрах новгородской колонизации (Смирнов, Смолицкий 1978: 430). Ю. Смирнов доказывает также, что «киевизация» имела место уже в позднейших переложениях былины, сделанных сказителями Русского Севера. В работе Ю. Смирнова, подытожившей приблизительно вековую историю изучения былины о Хотене, отмечены две небольшие детали, которые не находят вполне удовлетворительного объяснения. Непонятен источник эпизода с копьем и золотом в финале былины, который не имеет аналогов в других былинных сюжетах (Смирнов, Смолицкий 1978: 435); не ясна до конца также проблема имени героя (Смирнов, Смолицкий 1978: 430).

Последнее представляет особый интерес. Имена «Хотен» и «Блуд» были известны в средневековой Руси. Так, в русских летописях сообщается под 980 годом, что к Владимиру перешел воевода Блуд. П. А. Бессонов видел в этом историческом факте основу былины (Кондратьев 1967: 132), однако данная точка зрения не была поддержана даже самыми убежденными сторонниками подобных исторических интерпретаций — в содержании былины нет ни малейшего сходства с рассказом летописи. Наиболее авторитетный приверженец исторической школы В. Ф. Миллер полагал, что былина воспроизводит ситуацию нашумевшего в свое время новгородского скандала, имя же Хотен, по его мнению, имеет нарицательное значение. Имя, производное от глагола, обозначающего желание, подразумевает «вымоленного», желанного сына, родившегося у пожилых родителей. Таково же, по мнению Миллера, и значение имени невесты Хотена — Чайны, также производного от глагола, обозначающего желание (Миллер 1897: 225).

Объяснение это, однако, игнорирует отчество героя. Миллер ограничился указанием на известность имени Блуд, включая «Блудову улицу» в Новгороде, но остается непонятным принцип выбора. Нарицательному имени должно соответствовать и нарицательное отчество.

Логика сочетания имен Хотен и Блуд легко объяснима, если принять иное прочтение имени «Хотен». Глагол «хотеть» означает не только просто желание, но и желание эротическое, откуда слово «похоть». В заговорах-присушках, сохранивших архаические формы лексики, часто используется слово «хоть» или «хочь» в значении «вожделение»: «...зажги ты красную девицу во всю ее хочь», «...в ретивое сердце, в хоть и плоть» (Майков 1869: 1 — 8; 11 — 12). «Хотен» означает не вымоленного сына, но человека, испытывающего вожделение. С этим согласуется и имя невесты Хотена: Чайна — «желанная», девушка, возбудившая любовную страсть.

Слово «хоть» встречается также в «Слове о полку Игореве», где оно означает любимую жену князя Всеволода (Адриановаг Перетц 1950: 15). Судя по этому, употребление глагола «хотеть» в сексуальном значении не было в древнерусском языке столь однозначно непристойным, как в современном русском (Даль 1980: 563). Оно скорее ближе современному «желать», и употребляемое в разговорах «хоть» следует понимать не как «похоть», но как «желание», «любовная страсть». Исходя из этого, имя «Хотен» можно было бы сопоставить с греческим «Эрот», также производным от глагола, означающего любовное желание.