Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

⁵¹ Зап. И. С. Слепцовой от Палибиной М. Ф., 1918 г. р., род. из д. Починок, прож. в д. Глубокое Грязовецкого р-на Вологодской обл.

⁵² Зап. И. С. Слепцовой от Кошкиной Т. А., 1924 г. р., род. из д. Глубокое, прож. на сг. Лежа Грязовецкого р-на Вологодской обл.

⁵³ Зап. И. С. Слепцовой от Блохина И. А., 1912 г. р., род. и прож. в с. Польное Ялтуново Шацкого р-на Рязанской обл.

⁵⁴ Морозов И. А., Слепцова И. С., Островский Е. Б. и др. Духовная культура Северного Белозерья. М., 1997. С. 287.

⁵⁵ Зап. Е. Б. Островским от Плоковой П. Д., 1909 г. р., род. и прож. в д. Пономариха.

⁵⁶ Зап. И. А. Морозовым от Ребцовской Г. А., 1932 г. р., род. из д. Гора, прож. в с. Усть-Алексеево Велико-Устюгского р-на Вологодской обл.

⁵⁷ Зап. И. С. Слепцовой от Мухиной В. А., 1926 г. р., род. из д. Зуево, прож. в д. Стризнево Вологодского р-на и обл.

⁵⁸ Зап. И. С. Слепцовой от Мухиной В. А., 1926 г. р., род. из д. Зуево, прож. в д. Стризнево Вологодского р-на и обл.

⁵⁹ Зап. И. С. Слепцовой от Дорож А. Г., 1927 г. р., род. и прож. в д. Конечная Вожегодского р-на Вологодской обл.

⁶⁰ Зап. И. С. Слепцовой от Дорож А. Г., 1927 г. р., род. и прож. в д. Конечная Вожегодского р-на Вологодской обл.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

...Читатель готов перевернуть последнюю страницу необычного сборника. Его авторы и редактор искренне старались донести до своих современников одну из важнейших составляющих частной жизни людей далекого прошлого - историю их чувственности, сексуальности, эротики.

Но вправе ли мы вторгаться в эту самую сокровенную сферу жизни людей, живших задолго до нас, исследовать ее, «препарировать»? Это - один из вопросов, на который нет однозначного ответа у тех, кто числит себя специалистом по «истории частной жизни». Одни считают подобные вмешательства недопустимыми - ведь жившие до нас беззащитны перед нашим бесцеремонным, бессовестным и бестактным интересом. Другие полагают, что анализ истории «приватного», истории интимной жизни человека должен быть необходимой частью изучения образа мышления и мировидения наших предков. Без анализа этой скрытой от посторонних глаз стороны жизни ушедших веков «мир, который мы потеряли», предстает перед исследователем не совсем таким или даже совсем не таким, каким его воспринимали люди, жившие в те времена. И если мы хотим приблизиться к образу жизни наших предков, представить его весь, во всех деталях и красках, — без изучения истории сексуальной культуры не обойтись.

Что же касается моральных аспектов, допустимости копания в «грязном белье», то, чем отдаленнее эпохи, тем свободнее в этом смысле может чувствовать себя их толкователь. Да и как были бы возможны успехи современной медицины, если бы последователи Галена не рисковали жизнью и врачебной репутацией, занимаясь запрещенным и сурово осуждаемым Церковью

делом — анатомируя человеческие останки?! Так и теперь, кто-то должен стать первым и в сообществе исследователей прошлого, стерпеть насмешки, упреки и осуждение, но открыть путь к историческому (а не только медицинскому, философскому или психологическому) изучению феномена человеческой сексуальности. Причем исследование этой темы на русском (российском) материале актуально вдвойне: причины русской сексофобии почти никем не изучались.

Разнообразные письменные источники, собранные в данном томе, как раз и позволяют задуматься над тем, какими же были интимные переживания наших предков. Как они любили друг друга и какое содержание вкладывалось ими в понятие любви? Что считалось «нормой» и что «отклонением», какова была динамика «запретного» и «принятого» в разные эпохи? Отчего какие-то отклонения от нормы сексуального поведения воспринимались создателями правил с особой нетерпимостью (например, мужская однополая любовь в сравнении с женской) и карались поэтому строже? Подобные вопросы - отнюдь не праздные. Они выводят исследователя к пониманию не только общества в целом, но и его отдельных представителей, людей разного пола и социального положения, разного уровня образования и духовных запросов, то есть выводят к пониманию человеческой субъективности в ее культурно-исторической обусловленности.