Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Русская семейная и сексуальная культура. Книга 1

Что касается до колдовства и т. п. (до разных леших, оборотней), то ему не верят (абсолютно) как раз те бабы и мужики, которые считаются колдунами, заговаривают и т. п. Колдовство это прямо-таки более или менее выгодная профессия, и забавно наблюдать, как ловкая баба-колдунья «разыгрывает свою роль» в деревне. Хотелось бы подслушать разговор двух «колдуний» вместе. С глазу на глаз они, наверное, могут и не притворяться друг перед другом.

У нас есть такая баба-колдунья (бедовая!), и, грешным делом, у меня не раз мелькала в голове мысль — не смотрит ли она в душе на своего приходского попа как на собрата по профессии?

В «Новом времени» статья о неравномерности крестьянских налогов. Автор высчитывает, что семья из пяти человек в сред-

721

24 А се грехи злые, смертные К» 1

ней черноземной полосе выплачивает ежегодно государственных налогов около 9 с чем-то руб., а такая же семья в Сибири выплачивает около У₂ вышеупомянутой суммы. Статья озаглавлена «Об оскудении центра», и автор видит одну из главных причин оскудения в этой неравномерности в том, что в центре России семья переплатит в год 4 с чем-то руб. лишних сравнительно с семьей на окраине. Ну, а вышеупомянутое колебание цен на предметы первой необходимости? (Даже цены на сапожный материал колеблются: в неурожайный год пара мужских сапог стоит 7 руб., а в урожайный доходит до 10.) А то, что пропивается? Я знаю одну семью, где мужик, продав хлеба в городе на 20 руб., постоянно привозит домой только 14—15 руб. Другую, где отец, лежебок и лентяй, сдает (!) свою недельную землю, чтобы не обрабатывать ее, и пропивает заработок своей дочери — те деньги, которые она присылает в семью из города, где живет прислугой. Эта семья, состоящая из 4-х человек, разумеется, всегда впроголодь, даже в урожайные годы. И таких или подобных домохозяев положительно 10 процентов на 100, а то и больше. А деньги, которые теряются в кабаках так: «обронил» или «украли»? А обычаи вроде гульбы «годных», несоразмерная ни с чем стоимость свадебных пиров? Разве во всем этом не тонет, как капля в море, маленькая сумма лишних 4 — 5 руб. налогу? Я не говорю, что из-за этого надо бросить заботы о более равномерном распределении податей, но повторяю, это капля в море, буквально.

Вчера в саду я потихоньку наблюдала за проходящими мимо по дороге, ведущей в село. Год урожайный, потому и движения по дорогам больше. Идут два «малых» и молчат, щелкая подсолнухи. Подхожу к калитке.

— Куда, Борис?

Точно от толчка просыпаются.

— В Мураевню, чай пить. — И хоть бы какое-нибудь оживление, не говорю уж улыбка на лицах!

Появляются мужик и баба, идут, как это водится, гуськом. Мужик впереди, баба сзади.

Эти ходили на мельницу, капусту торговать. Опять какие угрюмые, застывшие, насупленные лица! Сажен сто прошли они, не подозревая, что я за ними наблюдаю; только раз мужик обратился к бабе: «Акулина, давай бумажки». Акулина извлекла из-за пазухи что-то завернутое в бумагу, оторвала клочок и протянула мужу: корявые пальцы набили цигарку, и снова продолжалось безмолвное шествие. Только когда напьются пьяны или поругаются — издалека их слышно. В первом случае на долю всякой встречной бабы несется какая-нибудь нецензурная шутка. [В ответ раздается:] «Ты, Ванюха, в церковь бы сходил лучше, должно, сроду там не бывал» (бабья реплика). — «К попу ходить? Очень он мне нужен, говно этакое, он еще мине не повянчал с тобой». Это еще одна из очень милых шуток и очень умеренная. Товарищи развеселившегося «малого» хохочут. Жесткий такой, отрывистый смех. Разве так хохочет настоящее веселье?

С неделю тому назад исключили из Караваевского общества «поджигателя». Это «малый» лет 35-ти, холостой, живший со старшим женатым братом. Он уже сидел в остроге за следующую проделку.

Сватался он за одну девушку из его же деревни, с которой, быть может, был в связи (кто это разберет?). Девушка не пошла за него.

Чтобы ее «острамить», он забрался ночью в кладовушку, где стоял ее сундук; вытащил из сундука все девушкины наряды: поддевку «тонкого сукна», сарафаны, платки и все тут же изрезал и бросил, а в сундук нагадил. Пока он отсиживал за это в остроге, девушка вышла замуж, и уверяют, что она хорошо живет с мужем.

Страничка из деревенского Боккаччо.

— Сляпые эти — чистые жерябцы. Бядовые! Вожаков своих так бьют, что и сказать невозможно... А бабе ни одной проходу не дают — вожакам велят их ловить...

На одного сляпого вожак рассерчал, да и поймай яму кобылу, замесго бабы. Сляпой как навалится на ее, а она яво и ударь задом. Все лицо яму расшибла, во куда отлятел, да и говорит:

— Сколько лет живу, такой бядовой бабы не видывал!

Жена с мужем мало говорят, но несколько баб вместе представляют нечто во всяком случае более оживленное, чем группа «малых» или мужиков. Эти не пройдут молча, напротив, всю дорогу будут тараторить между собою о мелочах своего домашнего обихода. По-моему, и смех у них живее и более похож на веселье.