Пушкин – Тайная любовь

Современное состояние каменного флигиля прямухинского господского дома[81]

Современное состояние приусадебной Троицкой церкви[82]

Пушкинское описание усадьбы «дяди честных правил» Евгения Онегина во многих чертах совпадает с описанием Бакуниным собственных пенатов в его поэме «Осуга», названной так по имени в то время глубокой обрамленной пышной зеленью речки, на высоком берегу которой стоял прямухинский барский дом. Пушкин представляет его себе так:

I

Господский дом уединенный,
Горой от ветров огражденный,
Стоял над речкою. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали сёлы; здесь и там
Стада бродили по лугам,
И сени расширял густые
Огромный, запущённый сад,
Приют задумчивых дриад. (VI, 31)

Владелец прямухинской усадьбы рисует свой «замок» на берегу речки с любовью и хозяйским знанием рельефа местности и особенностей каждого уголка старинного деревянного господского дома – будто слышишь усталый скрип его половиц и дверей:

А на Осугу взглянешь – чудный
Обворожает взоры вид!
Реки в оправе изумрудной
Живое зеркало лежит.

В саду на скатистой вершине

Ее холмистых берегов
Господские палаты ныне
Кряхтят под тяжестью веков.

Интерьер домов у обоих поэтов строг и утилитарен. Никогда не бывавший в Прямухине Пушкин обобщает:

II

Почтенный замок был построен,
Как замки строиться должны:
Отменно прочен и спокоен
Во вкусе умной старины.
Везде высокие покои,
В гостиной штофные обои,
Царей портреты на стенах,
И печи в пестрых изразцах. (VI, 31)

У постоянно живущего в этом интерьере Бакунина все еще скромнее, даже аскетичнее, но – индивидуальнее, роднее:

…дом большой, но беспаркетный.
Нет дорогих у нас ковров.
Ни прочей рухляди заветной.
Ни даже карточных столов.
В углу столовой боевые
Мои ровесники – часы,
В другом – заветный плющ большие
И длинные пустил усы.

По-европейски цивилизованный, энциклопедически образованный человек Бакунин не стал портить дедовский стиль «умной старины», а лишь дополнил скромное убранство родительского дома собственной библиотекой, состоявшей из 40 тысяч томов книг разнообразной тематики. Эти книги впоследствии и служили, по всей вероятности, учебными пособиями как детям хозяина усадьбы, так и обучающейся вместе с ними под его руководством на дому разным предметам племяннице Екатерине. Оттого, видимо, Пушкина и удивляла ее осведомленность в таких областях, о которых он сам имел довольно смутное представление, – в естествознании, истории и философии, иностранных языках и культурах, менее распространенных в России, чем французские.

Ему с этой довольно странно для их времени начитанной девушкой было просто интересно. В отличие от большинства своих сверстниц, она умела не только наряжаться, танцевать да щебетать по-французски. Для нее не составляло труда думать, поддерживать разговор на любые темы, понимать ссылки на современных и античных авторов. Кстати, когда Пушкин называет головку своей Катерины античной, то, скорее всего, имеет в виду не безупречную правильность черт ее лица, а широкую образованность своей девушки в области античной истории и культуры.

Музейный макет дома Бакуниных, перестроенного по проекту Н. Львова

Имение же свое Бакунин со временем перестроил-таки по проекту, естественно, Львова. По бокам старого деревянного дома поставил два каменных флигеля и развел по обоим берегам Осуги громадный парк – по сути, лес, уникальный по разнообразию растений, масштабам и красоте рукотворных ландшафтов с каскадами прудов, оранжереями и беседками, купальнями и турецкой баней. В гости к Бакуниным, в доме которого стало теперь 24 комнаты, соседи ездили зачастую единственно для того, чтобы отдохнуть душой – вдоволь побродить по тропинкам его восхитительного парка.

Для обеспечения жизнедеятельности населения своего обширного дома его хозяин Александр Бакунин вынужден был запускать все новые производства – сыроваренное, винное, ткацкую мануфактуру… Впрочем, «заводчиком» невзначай для себя стал ведь, как мы помним, и пушкинский Евгений Онегин:

Вот наш Онегин – сельский житель,
Заводов

, вод, лесов, земельХозяин полный… (VI, 27)