Пушкин – Тайная любовь

Как видим, никакого авторского сочувствия – насильно выдаваемой замуж девушке. Напротив, Пушкин, похоже, даже сожалеет о том, что в свое время, когда ему удалось-таки парализовать, сломить сопротивление Екатерины, он сочувственно прислушался к ее свидетельствующим о глубокой разочарованности близостью с ним рыданиям и мольбам поскорее уходить. Надо было тут же, задним числом сокрушается он, идти к матери Екатерины – сознаваться в содеянном и просить руки ее дочери. Уж мать-то, думается ему теперь, наверняка постаралась бы поскорее выдать Екатерину за него! В его понимании сейчас, в 1823 году, в свои уже 28 лет, фрейлина императрицы Бакунина одинока и по-женски несчастлива – нелюбима и бездетна.

Он думает так потому, наверное, что есть в его памяти положительный, счастливый, как ему представляется, пример вынужденного брака – на царскосельских дачах его юности. Бесконечно любимая и уважаемая им Екатерина Андреевна Карамзина в молодости вопреки собственному желанию вышла ведь замуж за почти сорокалетнего состоятельного и степенного вдовца Николая Михайловича и обрела с ним, вопреки ожиданиям, свое счастье. Не случайно поблизости, у ХХХIV строфы второй главы («Но муж любил ее сердечно, // В ее затеи не входил…»), перо поэта вырисовывает профиль Екатерины Андреевны. Фамилия ее – «Карамзина» – начинается на спинке ее платья и поднимается по высокому прозрачному воротнику, а также дублируется по нисходящей в линиях шеи и спины. У подбородка начинается и далее по силуэту продолжается имя: «Екатерина».

Склоненная шея, скорбное выражение лица возрастной женщины указывают на то, что в момент рисования здесь Пушкиным ее профиля она уже – вдова (Н.М. Карамзин, напомню, умер 22 мая 1826 года). Совсем как романная Прасковья Ларина. В черновиках этой главы строфа о смерти «смиренного грешника Дмитрия Ларина, // Господнего раба и бригадира» написана даже раньше, чем продолжение рассказа о том, как его жена приловчилась было «супругом // Самодержавно управлять», чтобы «покойно жизнь его катилась».

Однако даже не собиралась учиться хитрому семейному менеджменту изображенная Пушкиным при этих строках соломенная вдовушка – молоденькая генеральша Анна Петровна Керн, чей профиль и открывает рассматриваемый нами сейчас «вдовий» лист 38 об. У нее с ее мужем Ермолаем Федоровичем (1765–1841) просто вопиющая разница в возрасте – 35 лет!

Это – своего рода феномен, и Пушкин даже не знает, как его комментировать – профиль Анны он на рисунке просто подписывает. Хотя в положении высоко поднятой головы на гордой шее этого персонажа и так хорошо чувствуется смелость, даже дерзость, вызов общественной морали. Пушкину такое женское поведение не представляется правильным, «красивым». И он сильно утолщает на профиле линию лба и носа: порицает безрассудность, неразборчивость Анны Петровны в связях, отсутствие у нее «нюха» на дурной душок собственных любовных похождений.

Нижний фрагмент ПД 834, л. 38 об.

Верхний фрагмент ПД 834, л. 38 об.

Имя для матери Татьяны Пушкин позаимствовал, похоже, у третьей знакомой ему вдовы – своей соседки по михайловскому имению Прасковьи Александровны Осиповой-Вульф. Почему и написанную в основном в Одессе в 1823 году вторую главу сам датирует 1824 годом, когда прибыл в ссылку в Михайловское и подружился с обитателями Тригорского. Благодаря помещице Осиповой-Вульф романная Прасковья Ларина «мужа не спросясь» стала так не похоже на Карамзину «езжать по работам», «вести расходы», «брить лбы» отдаваемым в солдаты гонористым крепостным парням и «бить осердясь» своих провинившихся дворовых девушек…

Крупный женский профиль на все том же листе 38 об. в ПД 834 принадлежит еще одной хорошо знакомой Пушкину царскосельской замужней даме – Жанете Ивановне Теппер. В возрасте 23 лет ее выдали замуж за старшего ее на 12 лет композитора и будущего преподавателя пения Царскосельского лицея Вильгельма Петровича Теппера де Фергюсона. Дети в этой семье так и не появились. Увлеченный музыкой Теппер уделяет своей жене мало внимания, и та напропалую гуляет с молодыми людьми даже возраста Пушкина.

Два царскосельских и один полтавский случаи насильственных браков, на взгляд Пушкина – счастливого и несчастных, – это, видимо, его размышления на тему гипотетической собственной женитьбы. Он словно понимает, что и самому ему, если когда-то и придется жениться, то – именно таким образом. В варианте с Екатериной Бакуниной его должно было утешать разве что то, что не он, а она старше него на четыре года. Хотя что и в этом проку, если его любимая девушка по своей оскорбленной гордыне не хочет и смотреть в его сторону?