Пушкин в Михайловском

Никогда ещё за время ссылки поэт так часто не посещал губернский город, как весною и летом 1826 года. Ему не сиделось в Михайловском. Тревога и одиночество гнали в Псков. Там, поближе к Петербургу, в приятном мужском обществе, за разговорами и картами в гостеприимном доме Назимова он как-то рассеивался. Великопольский играл азартнее всех. В Петербурге в юности он как-то проиграл за один вечер огромную сумму — тридцать тысяч рублей. «Великопольский,— рассказывал современник, — человек с добрым и доверчивым сердцем, всю жизнь был увлекаем двумя пагубными страстями: к картам и к литературе; ни в литературе, ни в картах ему не везло… В карты Великопольского обыгрывал даже Пушкин, которого все обыгрывали, и поэтому, вероятно великий поэт питал к Великопольскому какую-то ироническую нежность»[248].

3 июня Пушкин послал Великопольскому письмо со стихами:

«С тобой мне вновь считаться довелось,
Певец любви то резвый, то унылый;
Играешь ты на лире очень мило,
Играешь ты довольно плохо в штос.
Пятьсот рублей, проигранных тобою,
Наличные свидетели тому.
Судьба моя сходна с твоей судьбою;
Сей час, мой друг, увидишь почему.

Сделайте одолжение, пятьсот рублей, которые вы мне должны, возвратить не мне, но Гаврилу Петровичу Назимову, чем очень обяжете преданного вам душевно Александра Пушкина».

Великопольский проиграл Пушкину, Пушкин — Назимову.

Великопольскому было лестно, что он хоть в чём-то сравнялся с Пушкиным. Он не преминул заплатить и карточный долг и поэтический. Ответил Пушкину посланием:

В умах людей как прежде царствуй,
Храни священный огнь души,
Как можно менее мытарствуй,
Как можно более пиши.
А за посланье — благодарствуй!

Не прав ли я, приятель мой,

Не говорил ли я заране:
Не сдобровать тебе с игрой
И есть дыра в твоём кармане!
В стихах ты только что не свят,
Но счастье — лживая монета,
И когти длинные поэта
От бед игры не защитят!

На письме Пушкина к Великопольскому — помета: «Преображенское».

Село Преображенское, расположенное в сорока трёх верстах от Пскова, принадлежало Г. П. Назимову. Там в июне 1826 года Пушкин провёл несколько дней. Преображенское было большим, богатым имением. Просторный барский дом стоял среди регулярного парка, сразу за которым начиналось село — несколько десятков изб вдоль широкой зелёной улицы и сады, сады… А невдалеке за полями — древний Знахлитский погост со старинной церковью, построенной ещё в XIII веке, следы старых укреплений — свидетели бурной истории приграничной псковской земли — то, что всегда привлекало Пушкина.

По преданию, поэт гостил и в поместье Н. А. Яхонтова Камно, расположенном всего в семи верстах от Пскова, вблизи древнего погоста Камно с Георгиевской церковью XV века и также с остатками древних укреплений.

Последнее лето

Подав прошение губернатору, Пушкин возвратился в Михайловское и принялся за прерванные занятия. О судьбе арестованных ничего определённого он так и не узнал. Всю весну, несмотря на тревогу и волнения, он работал. Даже и теперь, когда в его судьбе мог совершиться чрезвычайно крутой поворот, и отнюдь не к лучшему, сумел сохранить достоинство, мужество и присутствие духа, то, что он скоро в своём послании в Сибирь обозначит как «гордое терпенье».

За последние месяцы была закончена пятая и написана часть шестой главы «Евгения Онегина»; сделаны первые наброски маленьких трагедий — «Скупого рыцаря», «Моцарта и Сальери», «Каменного гостя»,— чрезвычайно важное свидетельство углубления психологического начала в реализме Пушкина.

В «Скупом рыцаре» справедливо отмечали автобиографические черты. Скупость всегда ассоциировалась у Пушкина с отцом. В заключительной сцене маленькой трагедии, в жалобах барона на Альбера, нельзя не заметить сходства с обвинениями Сергея Львовича в адрес сына после ссоры осенью 1824 года в Михайловском, о которых Пушкин писал Жуковскому: «бил, хотел бить, замахнулся, мог прибить…», потом: «убил отца словами».

Тогда же написаны несколько стихотворений, и среди них «Песни о Стеньке Разине».

«Песни о Стеньке Разине» даже среди богатства пушкинской поэзии этого времени выделяются своей самобытностью, истинной народностью. Интерес поэта к Разину, которого называл «единственным поэтическим лицом русской истории», как и к Пугачёву, известен. Проявившийся особенно в середине 1820-х годов, он, несомненно, был связан с размышлениями Пушкина о судьбах России, о роли народа в историческом развитии, с политическими событиями 1825—1826 годов.