Пусть будет гроза

Коротая время, мы слушали радио. Растянулись на траве. Рюкзак служил мне подушкой. Ратсо лежал в той же позе, пузом кверху.

Вдруг багажник резко распахнулся, хотя мы были метрах в четырех от машины. Шарах! Я даже засмеялся. Мне начинало нравиться безумие этих дней.

– И долго нам тут ждать? – спросил я.

– Понятия не имею. Просто иногда я что-то чувствую, и все тут. Вот сейчас, например, чувствую, что надо подождать. Когда надо будет двигать дальше, я тебя предупрежу.

– Хорошо, только не говори мне, что ты типа маг или что-то вроде того. Иногда мне кажется, что ты меня опять дуришь, как с той историей про пляску бутылки.

– В нашем племени, кстати, есть знахарь, так вот он типа колдун-целитель. Мы верим в магию, молитвы и в силу песнопений. Я тебя с ним познакомлю. Сам увидишь, он чумовой.

Я чувствовал себя прекрасно, птицы вовсю летали по серому небу, где-то пролаяла собака. Точнее, это я так решил и сказал, что это как-то странно: собака разгуливает так далеко от жилья. Но Ратсо меня поправил:

– Это луговая собачка, – объяснил он.

– А луговая собачка – это не собака? Но я слышал лай.

– Ну да, ее за это так и прозвали. Если не будешь двигаться, возможно, даже ее увидишь. Лежи и не шевелись, чувак. И молчи!

Нельзя сказать, что у меня железный пресс, хоть я и перенес сотни сеансов физиотерапии. Мне с большим трудом удалось оторвать от земли только голову – так, чтобы тело осталось лежать. Но все-таки у меня получилось, и я ее увидел! Луговая собачка была похожа на сурка, только поменьше, она была ужасно милой и мирно возилась совсем рядом с нами.

– Тут, наверное, их норы, – прошептал Ратсо.

Луговая собачка убежала, на прощанье еще раз тявкнув, и мне снова стало хорошо, несмотря на помрачневшее небо и тормознутость нашей тачки. Едва исчезла собачка, как вместо нее явилось другое животное. Это полное безумие, но на сей раз я смог его распознать. Я увидел скунса и с гордостью сообщил об этом Ратсо, который принялся тихо пыхтеть от смеха.

– Ты хоть знаешь, кто такой скунс?

– Конечно, – ответил я. – Я смотрел «Бэмби», представь себе! И «Лесную братву»!

– Ты хочешь сказать, что видел скунса только в мультиках?

– Ратсо, я знаю, какой он в реальности. Отстань! – огрызнулся я.

– Реальность скунса состоит в том, что он воняет, – с хохотом продолжал Ратсо.

Он был похож на ребенка, который смеется над собственной шуткой. Иногда в одном и том же человеке могут уживаться одновременно два разных возраста. Он то взрослый, то маленький. Это сбивает с толку и вообще ужасно неудобно, потому что никогда не знаешь, какой возраст возьмет верх. А общаться одинаково сложно, какой бы возраст ни победил.

Внутри Ратсо сидел маленький мальчик, который хотел петь и смеяться. А во мне – взрослый, и ему хотелось страдать и плакать. Но иногда мы менялись местами.

В ту самую минуту, когда я говорил с Ратсо о реальности, мне показалось, что земля под нами трясется. Ратсо вскрикнул, он, похоже, всерьез испугался.

Он тихо приказал мне ни в коем случае не двигаться.

– Да? И кто ж на этот раз? Заяц? Ласка? Антилопа?

– Бизон, вот кто на этот раз.

– Ха-ха, смешно! – откликнулся я.

– Я не шучу, это бизон. И он может растоптать, если его спровоцировать. Так что очень тебя прошу, не двигайся.

Вранье Ратсо начинало действовать мне на нервы.

Шутка про пляску бутылки все никак не шла у меня из головы. Однако, приподнявшись на локтях, я увидел, что на этот раз Ратсо не сочиняет: метрах в восьми от нас действительно стоял бизон. Я шумно сглотнул и даже, кажется, на минуту-другую лишился речи. Это был степной бизон, я часто видел таких на фотографиях, но тут он был не на картинке, а живой. С длинной темно-коричневой шерстью и с огромными, прямо-таки гигантскими головой и грудью. Ростом под два метра и в длину – не меньше трех с половиной!

Я почувствовал, что дыхание учащается и стук сердца раскатистым эхом отдается во всей грудной клетке.

– Но что он тут делает-то? – спросил я.

– Иногда они еще попадаются. Некоторые выходят за пределы заповедников. Осторожно, говорю тебе. Не двигайся!

– Как я, по-твоему, буду двигаться? Меня тут вообще парализовало, – пробормотал я.

– Бизоны умеют быстро переходить с шага на бег, – предупредил Ратсо. – Они развивают скорость до пятидесяти километров в час, и тогда уж, можешь мне поверить, в наших интересах как можно быстрее оказаться в машине.

– Подожди, в каком смысле «как можно быстрее»? А мне-то как быть?

В этот момент я с тоской подумал о безопасности и покое Мобриджа и пожалел даже о тихих коридорах лицея, которые вообще-то ненавижу больше всего на свете.

Я закрыл глаза и слушал дыхание, но не мог понять, кто дышит— Ратсо или бизон.

Луговая собачка, скунс, а теперь вот это. От мелкого к крупному, все по правилам прогрессии! Но на самом деле, конечно, насчет прогрессии – полная ерунда. Я лежал и думал: сколько бы животных сюда ни заявилось – нам не высчитать и не подготовиться к тому, кто именно будет следующим. Впечатление было такое, будто вся местная живность решила продемонстрировать нам абсурдный карнавал зверей.