Пусть говорит ветер (СИ)

И она пускает его, борясь с рвотным рефлексом, ведь награда за это — теряющий контроль Малфой. Гермиона задыхается, когда он с каждым движением пробирается все глубже, но она терпит, понимая, что скоро все кончится, потому что дыхание Драко становится поверхностным и сбивчивым. Кожа нежная, чуть горьковатая. Примешивается вкус собственных слез, самовольно наворачивающихся на глаза.

Все же это больно, когда он забирается особенно глубоко, и его семя неожиданно заполняет горло. Ей кажется, что она задохнется и, кашляя, пытается вскочить на ноги, а он ловит ее сильными руками.

Темно. Она ничего не видит и не может дышать. Во рту, на руках, на груди его влага.

— Гермиона, — в голосе тепло, — Гермиона, отзовись.

И нежные губы касаются мокрых уголков глаз, и взгляд, встревоженный напротив его лица:

-Ты не умеешь? Ты так не делала раньше?

Гермиона отрицательно качает головой, к стыду своему, понимая, что ей понравился такой финал Драко. В горле все еще першило и возникало неудержимое желание прокашляться, но тело не слушалось: дугой оно выгибалось, чувствуя близость Драко, отдавая каждую частичку ласкающим рукам. И вновь его пальцы. На этот раз освободившие тело юноши от остатков одежды. Какая горячая кожа у холодного, воспитанного аристократа.

Драко исследует ее тело своим. Касаясь девичьей груди, живота, бедер, промежности вновь восставшим членом. Он не входит, а дразнит стонущую девушку, касаясь нижних губок тонкой кожей головки. Спускается, устроив голову между вздрагивающих бедер, он проводит языком, там, где горячо и мокро. Чуть нажимая, он видит, как наливается ягодка клитора, и вновь терзает его пальцами. Гермиона лишь извивается под его руками, глотая воздух.

Теперь он чуть бережнее вводит палец, словно что-то пытаясь понять, а она тут же подхватывает бедрами нужный ритм.

Резко убирает руку и прижимает ее к матрасу телом.

— Девственница?

— Ух, ооо, ах, Драко, да.

-Тогда почему здесь? Почему со мной? В этой жуткой гостинице…

Но юноша не получает ответов на свои вопросы, потому что в следующую минуту, она поймав его рукой, направляет в себя. Чуть-чуть у входа, но он не может не пошевелиться, а двинувшись, понимает, что ни за что не хотел бы покидать это местечко раньше времени.

Самое начало. И он упирается в упругую преграду. Выдыхает ей

в шею:

— Возможно, будет больно.

— О, не медли, пожалуйста, Драко, двигайся.

И резким движением он оказывается внутри. Горячо и мокро. Узко и больно. Ему так же больно, сократившиеся мышцы не дают двинуться или выйти. Проходит минута, другая. Тело Гермионы расслабляется, качнув бедрами, девушка показывает, что можно продолжать. И он начинает, понимая, что надолго его не хватит, ибо она продолжает душить его своим нутром.

Двигается так, что он и сам не сделал бы лучше.

Все.

Цветные пятна знакомо разбегаются под закрытыми веками, еще один толчок, и он обрушивается на нее, тяжело дыша.

— Грейнджер, о, Мерлин, что это было?

Открывает глаза. И видит две черные жемчужины ее взгляда, сверкающие в полумраке недоумением. Все. А что теперь?

========== Часть 2 ==========

***

Он ведет ее за руку, через коридор недоуменных взглядов, скрывающих погашенную новым режимом ненависть. Больно сжимает пальцы, провожая к гриффиндорскому столу, проходя мимо слизеринского.

Но Драко никогда не остается в ее большой теплой спальне старосты. Предпочитая холодные общие подземелья своего факультета. Да и приходит он, только изрядно приняв огневиски. Она, сомневаясь, открывает дверь и, прежде чем втащить его внутрь, схватив за грудки, долго наблюдает шторм в серых, непогожих глазах.

Он трахает ее жестко, совсем не так, как в первый раз, тогда в Хогсмиде. Он заставляет ее доставлять удовольствие себе, потом сам быстро доводит девушку до оргазма. Затем, молча, одевается, целует на прощанье и уходит, оставляя одну на влажных простынях, хранящих его запах.

И она не спит, вдыхая аромат терпкого мужского парфюма и одиночества. Мешаются мысли в голове, составляя коктейли абсурдных идей. И она должна, обязана ему помочь. Вот только как?

— Малфой? — в один из вечеров, который он проводил в ее комнате, она решилась.

— Чего тебе нужно? — голос совсем не мягок — он не настроен разговаривать. И девушка понимает, что если не сейчас, то уже никогда не решится.

— Почему ты никогда не разговариваешь со мной?

— О чем ты хочешь поговорить?

Подрагивающими от недавнего удовольствия руками, Драко достает сигарету и закуривает, хотя знает, как сильно Гермиона не любит запах табака.

— Мы всегда молчим. Занимаемся сексом. Расходимся, не сказав друг другу ни слова.

— Хочешь, я буду желать тебе спокойной ночи? — в голосе нотка сарказма, и он стряхивает пепел прямо на прикроватный коврик.

Гермиона поджав ноги, внимательно рассматривала собственные пальцы:

— Я не о том. Мне хочется. Просто, мне нужно знать, что ты чувствуешь Драко?

Уголок его губ загибается вверх, и вслух он произносит:

-У тебя тугая, сладкая киска. Это хорошо, Грейнджер.

Пинает его пяткой:

— Идиот, я не о том?!