Пусть ярость благородная

– Обращаю ваше внимание, господа – первого марта сего года мы оказались в этой реальности, а четырнадцатого марта сего года уничтожили под Порт-Артуром Первую боевую эскадру японского флота адмирала Того. То есть все дальнейшие события, изложенные в этом фильме, ЗДЕСЬ еще не произошли, да и, скорее всего, не произойдут…

Сказав это, я запустил фильм дальше. И тут же сразу – эпизод с гибелью адмирала Макарова на эскадренном броненосце «Петропавловск», с описанием причин и последствий…

– Постойте, Михаил Васильевич, – Александр Михайлович остановил фильм. – Так значит, причиной этой трагедии стала ошибка самого вице-адмирала Макарова?!

– Не просто ошибка, а грубая халатность, Ваше Императорское Высочество; мы довели эту историю до Наместника Дальнего Востока адмирала Алексеева и самого вице-адмирала Макарова. После тщательного обсуждения было принято решение сформировать отряд охраны района базы, в который включены патрульные и тральные суда. При обнаружении в окрестностях базы кораблей, чья государственная принадлежность не может быть точно идентифицирована как российская, подозрительный район автоматически закрывается для плавания и подвергается сплошному протраливанию. Если кто-нибудь по глупости не сломает эту систему, история с «Петропавловском» не повторится.

– Хорошо, продолжайте… – Великий Князь откинулся на спинку стула и вздохнул. – Я чувствую, вечер будет совсем не томным.

Дальше Александр Михайлович остановил просмотр только один раз, узнав о героической обороне побережья во время японской высадки под Бицзыво, всего одной роты при двух орудиях, в то время как рядом стояли и бездействовали две дивизии. Но ничего не спросил, только после короткого молчания бросил Лендстрему:

– Запиши – Стессель и Фок!

Дальнейшую историю Русско-японской войны Великие князья смотрели молча; только господи Лендстрем что-то чиркал карандашом в своем блокноте. Капитуляция Порт-Артура, беспомощность Куропаткина под Ляоляном и Мукденом, Кровавое Воскресенье и развернувшаяся после него кровавая смута – все это было ничем по сравнению с ужасом Цусимы. Вот после этого эпизода Александр Михайлович попросил остановить фильм – и они все вчетвером молча молились, закрыв глаза, очевидно, надеясь получить совет свыше. Я отчетливо видел, как по щеке Великой Княгини Ольги Александровны пробежала непрошеная слеза и она смахнула ее торопливым движением руки. В этот момент все трое Романовых выглядели как люди, вокруг которых развеялся туман и они обнаружили себя стоящими на краю зияющей пропасти. После всего этого Портсмутский мир был воспринят как неизбежное зло.

– Ваши Императорские Высочества, – сказал я, когда закончилась история Русско-японской войны, – наберитесь мужества, это только самая завязка трагедии, весь ужас еще впереди…

Вот на экране миновали спокойные годы с тысяча девятьсот шестого по тысяча девятьсот тринадцатый, даже вступление в Антанту в одна тысяча девятьсот восьмом году прошло почти незамеченным, только чуть поморщился Великий Князь Александр Михайлович – дескать, все-таки уболтали Никки англоманы. И вот вся эта пусть и относительная благодать внезапно закончилась Первой Мировой Войной – ведь что такое для них убийство Столыпина, кто и что им сейчас этот человек. И исходя из этого факта, совершенно не видна та роль, которую сыграл в истории этот человек своей жизнью и смертью. Ее начало было воспринято спокойно, ведь на этот раз Россия готова, армия лучше вооружена и обучена, и на континенте у страны есть союзники. Но уже после пары эпизодов от оптимизма не осталось и следа. Успешно развивавшаяся Галицийская операция была свернута по требованию французского генштаба, а в спешно спланированной и лихорадочно проводимой восточно-прусской операции русские армии ждал страшный разгром. Михаил и Ольга побледнели и переглянулись, когда узнали, что их гвардейские кирасиры и Ахтырские гусары, как и остальные полки гвардии, в своем большинстве героически, но бесполезно, полегли в окровавленных Мазурских болотах. Потом провал Силезской наступательной операции – и война «до осеннего листопада» окончательно превратилась в затяжную бойню. Полмиллиона убитых и полтора миллиона раненых – вот цена наступления с винтовками наперевес на долговременные оборонительные сооружения капитального характера. И опять над этой бойней торчали лисьи уши французского генштаба. Через маленькие победы и большие поражения война катилась к своему логическому финалу, февралю семнадцатого года. И вот он – Момент Истины. Беспорядки в Петербурге, где казармы гвардии теперь занимал сброд тыловых полков, бунт генералов, Отречение Николая Второго, отречение Михаила Второго. Монархия пала!

– Остановите, пожалуйста, Михаил Васильевич…

Великий Князь Александр Михайлович сказал это таким спокойным тоном, что мне стало страшно. Потом повернулся к Михаилу, и мне показалось, что он сейчас его ударит. Но все обошлось, он только покачал головой:

– Ой, Мишкин, ты больше никогда так не делай…