Пусть мертвецы подождут

На первоначальном отрезке пути они миновали скопище зданий, образовывавших деревушку Чёрчэнд, направляясь на восток, виляя между тёмными коттеджами, избегая мест, где, как им было известно, стояли на посту часовые вдоль главной дороги, что шла – с разнообразными отклонениями – через остров с севера на юг. Низкая луна отбрасывала косые лучи, рисуя решётку теней вдоль их пути. Из-за этого сосредоточиться было трудно, и за первые пять минут каждый член отряда споткнулся по меньшей мере раз. Было несложно вообразить, что сова, ухавшая в их направлении, смеялась над неуклюжим продвижением.

– Я не хотел этого делать, – сказал Холмс, роясь в старом ранце, который он обнаружил в чулане коттеджа. – Но приходится. – Он вытащил фонарик, который обвернул в тонкие тряпки, оторванные от занавесок в коттедже, чтобы рассеять луч. Света было достаточно, чтобы продемонстрировать им тёмные змеи водоотводных канав и дощатые мостки для перехода через них, но продвижение по-прежнему было медленным. Ватсон заметил, что бледная полоса на востоке становится всё более чёткой.

Что-то метнулось из-за живой изгороди – лиса, и Холмс внезапно остановился, из-за чего остальные в него врезались. Он шикнул на них.

Дверь ближайшего коттеджа отворилась, луч света рассёк сад, и они услышали ворчливый голос. Четверо беглецов замерли на месте, не смея вздохнуть. Мужчина громко помочился, стоя у стены, слишком ленивый или одурманенный сном, чтобы добраться до уборной. Поток замедлился до капель, и он, что-то пробормотав, вернулся в дом.

Издалека донёсся звук туманного горна, точно долгое коровье мычание. На море, должно быть, туман или дымка, а может, и хаар – плотная туманная стена с Северного моря, которая катится по воде и суше точно странствующее по земле облако. Или что-то вроде туманной волны, что прокатилась над Дартмуром в ту роковую ночь, так много лет назад; когда Ватсон думал о том, сколько времени прошло, у него начинала кружиться голова. Мысли о собаке, о тумане, об ужасной участи, что постигла Стэплтона в трясине, привели к тому, что у Ватсона пересохло в горле. «Увязнув в грязи, из неё не выберешься. По крайней мере, Ватсон, живым не выберешься». Возможно, затея всё-таки была дурацкая.

– Надо прибавить шагу, – поторопил Ватсон.

– И рисковать подвернуть лодыжку? – ответил Холмс. – На этом участке пути надо быть осмотрительными. Мы направимся к фермам в Рагвуде, а потом – к Асплинс-Хэд.

– Можем срезать тут, – предложила мисс Дин. – Видите? Через поля. Это сбережёт нам немного времени. Я пользовалась этой тропой, когда при мне были рисовальные принадлежности.

– Ладно, – сказал Холмс. – Ведите, мисс Дин.

Ватсон услышал, как миссис Грегсон что-то пробормотала себе под нос, но слова затерялись на ветру.

Левасс смотрел, как восходит солнце над разрушенным пейзажем. Деревня Эйи прекратила своё существование, если не считать пыльных куч щебня и домашнего мусора вроде перекрученных покрывал и разбитых кухонных плит. На каждой дороге, широкой и узкой, были брошенные машины или разбитые телеги, небрежно перевёрнутые набок. В воздухе сильно пахло едой и дымом от походных костров, у которых завтракали тысячи людей, скрывшись из вида в траншеях или фермерских домах, рассеянных по сотням квадратных миль. Похоже, по крайней мере какая-то часть дыма и запаха приходила от немецких печей в нескольких милях отсюда. Но через двадцать четыре часа не будет никакого бекона, сосисок, говяжьей солонины, «маконочи»[139] или сигарет на завтрак. Глоток рома – и в атаку – противоборствующие армии снова примутся убивать друг друга.

Обе стороны знали: что-то надвигается. Британские пулемёты, испытывавшие дальнобойность, продолжали стрекотать на протяжении всего завтрака, но в конце концов замолчали, словно чтобы предоставить Левассу шанс мирно насладиться сигаретой и робкими попытками птичьего пения.

Он прислонился к служебной машине, пытаясь выкинуть из головы безумие совещания, на котором только что побывал. Шестнадцать танков для четырнадцатой дивизии, разделить на двойки и тройки. Восемнадцать для пятнадцатой дивизии. Восемь для третьей дивизии. Шесть отправить сражаться с канадцами, двумя группами по три. Остаток держать в резерве. Какой остаток? Общая сумма превосходила число машин, которые были в рабочем состоянии. Каждому танковому командиру выдать координаты по карте и графики и предписать встретиться с пехотной поддержкой в «точке развёртывания». Нарастающий обстрел просигнализирует начало рывка, который будет медленным и тщательным, в отличие от той катастрофы, что случилась первого июля, когда не удалось перерезать немецкую колючую проволоку. Идея заключалась в том, что любые витки немецкой проволоки, которые окажутся нетронутыми в то сентябрьское утро, вдавят в грязь танки.

– А что обстрел сделает с пространством, которое танки должны пересечь? – спросил Левасс, к величайшему неудовольствию Фрогатт-Льюиса.

Сердитый генерал «томми» Танкертон уставился на француза, и его комично огромные усы затрепетали.