Пусть мертвецы подождут

– Нет, это ситуация, в которой кто-то может умереть. Это странным образом связано с моей специальностью. Если что-то случится внутри нашей старушки «Женевьевы», – тут пришёл её черёд похлопать клёпаную поверхность, – вам понадобится быстрая медицинская помощь.

– Заведём её, джентльмены?

Это был Кэрдью. Два механика-добровольца взяли свои заводные ручки и забрались внутрь «Женевьевы», водитель последовал за ними.

– Я должен идти. Послушайте, если понадобится доктор, у нас есть майор Ватсон.

– Вы же видели, какой майор в последнее время, верно?

Халфорд бросил взгляд через плечо туда, где Ватсон увлечённо беседовал с Фэйрли.

– Что вы имеете в виду?

– Он немолод, – сказала миссис Грегсон, чувствуя себя предательницей, но продолжая гнуть свою линию: – И он не окажется самым проворным членом вашего экипажа, если чрезвычайная ситуация всё-таки случится. Я лишь перечисляю очевидные факты. – Последнее было в большей степени оправданием для самой себя, чем для Халфорда.

– Ещё неизвестно, что…

– Я вам нужна. Возможно, это вопрос жизни и смерти для всего вашего экипажа. Я видела, что случилось с последней командой молодых людей, которые там побывали. Это было не очень-то красиво.

– Вы изложили свою точку зрения. – Халфорд задумчиво почесал щёку. – Послушайте, если майор согласится…

Она положила руку ему на плечо:

– Нет-нет, лейтенант. У меня идея куда получше, мы можем…

Двигатель проснулся и зарокотал, металлическая пластина рядом с ними начала громко вибрировать, и четыре чёрных облачка вылетели из выхлопных труб.

– Что вы сказали? – спросил Халфорд.

Миссис Грегсон придвинулась к нему поближе, чтобы закончить разговор.

Тридцать три

Когда Ватсон неуклюже прошёл через низкий проход в задней части спонсона на правом борту, он почувствовал себя так, словно вошёл в библейскую «пещь огненную». Воздух был горячий, насыщенный выхлопными газами и парами горючего, и несколько мужчин стянули робы до талии, так что работали они, фактически, в нижних рубашках. Они носили не обычные армейские стальные шлемы, а новые, кожаные, которые надевали на макушку.

Ватсон был рад, что прислушался к предупреждению не надевать мундир, – на нём была летняя лёгкая рубашка с галстуком, и он уже закатал рукава. С таким количеством непокрытой кожи и множеством горячих труб ему приходилось соблюдать осторожность, чтобы не получить один из тех контактных ожогов, которые описывала миссис Грегсон.

Тот факт, что столь много шестерней и вращающихся элементов были совершенно незащищёнными, вынудил Ватсона спросить себя, сколько будет потерянных пальцев и рук ещё до конца войны. В испытательных условиях избегать таких несчастных случаев было довольно нетрудно; он мог себе представить, что всё пойдёт по-другому, когда вокруг начнёт бушевать война. И, как он знал по результатам ранее проведённого осмотра, два больших цилиндра в передней части внутреннего помещения содержали горючее. Его разум заполнил ещё более жуткий сценарий. Сгореть заживо – неприятный способ умереть.

– Здесь всегда так шумно? – прокричал он Кэрдью.

Инженер приложил к уху сложенную чашечкой ладонь. Он что-то сказал в ответ, но это было всё равно, что наблюдать за мимом. Ватсон огляделся. Поскольку пулемётчики им не требовались, экипаж оказался чуть меньше обычного. У рычагов управления сидели лейтенант Халфорд и рядом с ним сержант Таффс, водитель. В задней части были два механика, рядовые Мид и Стенби, которым надлежало запустить дополнительную трансмиссию и следить за тем, чтобы всё было как следует смазано. Сиденья в спонсонах с каждой стороны, где обычно находились пулемётчики, заняли Кэрдью и, напротив него, рядовой, который был в противогазе согласно инструкции. Их с Ватсоном друг другу не представили, но роль рядового заключалась в том, чтобы распахнуть двери спонсона и передние порты, если экипаж испытает дезориентацию или проявит любые признаки помешательства. Рядом с ним на стеллажах для снарядов висели запасные противогазы.

Даже сквозь грохот двигателя Ватсон расслышал звон металла о металл: командир стучал по боковой части корпуса гаечным ключом, словно звенел в колокольчик, призывая всех обедать. Все люки закрыли наглухо, и теперь белый интерьер танка освещал лишь свет из узких смотровых портов, закрытых стеклянными призмами. Гирлянды маленьких ламп помогали незначительно, и было сумеречно, как в погребе. Ватсон сглотнул комок в горле, пытаясь подавить вспышку зародившейся клаустрофобии и инстинкт, требовавший распахнуть люки снова и вдохнуть незагрязнённый воздух. Он уже начал сходить с ума?

«Безумием, Ватсон, было бы считать, что это хоть в каком-то смысле нормально».

Правда, истинная правда. Он вдохнул нечистый воздух полной грудью и попытался расслабиться. Кэрдью указал на свободное сиденье пулемётчика рядом с собой, и Ватсон, пробравшись туда, забрался на него. Кэрдью ободряюще похлопал его по бедру.