Пусть мертвецы подождут

Раздался громкий визг, когда Таффс нажал на педаль фрикциона и включил передачу. Обороты двигателя упали, когда водитель отпустил педаль. Снова вырвались облачка дыма. Тональность звука изменилась, когда Таффс прибавил газу и механики задействовали ведущие колёса гусениц при помощи дополнительных коробок передач. Желудок Ватсона дёрнулся, когда гусеничные ленты начали вращаться по замкнутым контурам ромбовидного корпуса, и какофония внутри машины усилилась, хоть Ватсон и не представлял себе, что такое возможно. Теперь его барабанные перепонки как будто вдавило глубоко в мозг, словно они могли соприкоснуться друг с другом в центре. Кэрдью, видя бедственное положение майора, вручил ему два каучуковых шарика. Беруши. Ватсон кивнул в знак благодарности и сунул их в уши. Грохот сделался чуть тише абсолютно невыносимого.

Танк дёрнулся, застыл, а потом двинулся вперёд; вибрация и рывки безрессорной ходовой уже отдавались у Ватсона в позвоночнике.

«И вот пустились мы в путь, – подумал он, – на сухопутном корабле дураков».

Миссис Грегсон внимательно наблюдала за майором Ватсоном из-под своего противогаза. Вид у него был страдальческий, измученный, но, как она предполагала, её собственное лицо под покрывавшими голову резиной и холстом было таким же. Пот тёк по лбу и туманил стёклышки перед глазами. Просторная роба, которая должна была скрыть её формы, не помогала. Пусть даже под робой на ней имелось лишь основное бельё, ощущения были такие, словно она угодила в передвижную турецкую баню. Слава богу, что она догадалась пустить в дело свои звукоизолирующие беруши для плавания: по крайней мере шум не был совсем уж оглушительным. Но вибрация оказалась кошмарная, миссис Грегсон подташнивало, и каждый раз, когда танк натыкался на кочку, её бросало из стороны в сторону, как мешок картошки. Как же мужчины могли сражаться в этой штуке?

Она подумывала о том, чтобы просто следовать за танком пешком, в готовности проникнуть внутрь, если начнутся неприятности. В конце концов, сухопутный корабль явно не мог двигаться намного быстрей проворного пешехода. Но миссис Грегсон решила, что ей следует находиться поближе к Ватсону. Она беспокоилась за него. Отсюда и бесстыдное обращение к Халфорду, чтобы тот пустил её на борт.

Ватсон, как и в Бельгии, вёл себя словно являлся куда более молодым человеком, словно впервые за всю историю утраты, постепенно появляющиеся с возрастом, его не касались. Он действительно не выглядел на свой возраст – хоть она понятия не имела, сколько ему лет на самом деле, но любой, кто сражался в битве при Майванде[105], был уже далеко не юным, – однако она знала, что энергии у майора меньше, чем у молодёжи, которая его окружала. Человек, который вернулся из ледника, был бледен как смерть, и его пульс с трудом заслуживал называться таковым. Она ожидала, что ему понадобится неделя в постели. Но вот он здесь, рискует жизнью в этом стальном чудище. Это демонстрировало, как она предполагала, что Ватсон по-прежнему обладал замечательной способностью восстанавливать силы.

Раздался новый звонкий стук по корпусу, и миссис Грегсон увидела, как два механика занялись своим делом. Танк дёрнулся, испытал что-то вроде механического озноба, и потом она ощутила, как он поворачивает. Миссис Грегсон выглянула через смотровую щель у себя над головой. Они действительно изменили направление и поехали в сторону колючки. Так называемой ничьей земли. Но всё будет по-настоящему, если этот громадный, неуклюжий монстр заедет в одну из траншей и накрепко застрянет.

Даже сквозь рёв двигателя и вой гусеничных лент они слышали визг колючей проволоки, которую давил танк. Некоторые её части вырывались и хлестали по более тонкому металлу спонсонов, точно щупальца умирающей твари. Потом мир пошатнулся, и те, кто ни за что не держался, чуть было не полетели кувырком вперёд. Миссис Грегсон ударилась головой о пулемёт и едва не сорвала противогаз с лица, когда боль сверкнула в черепе.

«Идти следом, – заключила она, – определённо было разумным вариантом».

Теперь они всё сильнее опускались носом вперёд, и миссис Грегсон предположила, что так ныряет субмарина. Двигатель дважды «чихнул» – видимо, бензин плескался в баках или поплавковой камере карбюратора, оставляя «Даймлер» без горючего, – прежде чем вымученная перемена в тональности звука оповестила о том, что мощность возросла, и нос начал подниматься, поначалу медленно, а затем с постоянной, размеренной скоростью. Она догадалось, что будет дальше. Хвост резко опустился, отбросив их в другую сторону, но на этот раз миссис Грегсон уберегла свой череп от любых выступающих предметов. Зато ободрала костяшки на обеих руках и сорвала ноготь.

Нос «Женевьевы» поднялся, а потом упал с сильным грохотом, от которого мир вокруг миссис Грегсон расплылся. Она тряхнула головой, попытавшись прояснить зрение, и без того ограниченное кругляшами «Перспекса»[106] в её противогазе.