Пустогрань

– Благодарю. – Он поклонился и шаркнул мыском своего замысловатого ботинка с пряжкой. – Итак, вы прибыли сюда, чтобы что-то продать или что-то купить?

– Мы не торговцы…

– Ах, какая жалость, какая жалость! – Площадь тут же сжалась до размеров каморки, прокопченной и темной, в ней так же пахло морем, но еще железом, яйцом и чем-то ужасным. – Возможно, вы желали бы научиться чему-то? У меня есть удивительно правдивые книги и новые реторты!

– Нет, мы…

– Ох, и не для того? – Комната расширилась, потолки ее вскинулись высоко над головой, потянуло камнем и деревом, устрицами и потом. – Возможно, вам требуется корабль? Вы хотите достичь берегов Святой Земли?! Вы стремитесь куда-то, но никак не можете попасть?

Маричка робела от стремительных перемен, и этот ангар окончательно выбил из колеи: не хватало еще быть вовлеченной в пиратскую авантюру. Впрочем, она уже в ней.

– Да нет же! Послушайте! Мы пришли из-за Охотников!

Ангар исчез, исчезла площадь, даже бриз затих и скрылся где-то за углом кухни, только запах моря и крики чаек, да чуть покачивающийся диван, будто бьющаяся о волны гондола, остались в комнате.

– Ах вот оно что! Я было подумал, что кому-то интересен мой город, а не только я. Эгоистичные, эгоистичные люди… В наш век вымирает понимание настоящей красоты, восторг от бескрайних горизонтов, неподдельный страх наводнений… Итак, милая, говори.

Маричка в который раз делилась нехитрым планом. Муська, казалось, совершенно заскучала, а Тень, как будто видел те самые горизонты, в которые влюблен Венецианец, все смотрел и смотрел в окно. Маричка, увлекшись, не сразу заметила, как Тень напрягся. Его силуэт темнел, будто наливался чернотой. Так он выглядел во время рассказа Горгульи, видимо, сочувствовал, но не рисковал выразить это вслух, так было на болотах Сонника – и сейчас. Маричка осеклась на финальном «вот» и внимательно присмотрелась к товарищу. Он по-прежнему смотрел в окно, но выглядел черным плотным пятном краски. У него даже различались черты лица: глубоко посаженные глаза, небольшой нос и полные, беззвучно движущиеся губы. Венецианец проследил за ее взглядом, но только улыбнулся:

– Не волнуйся, милая, должно быть, он просто что-то припомнил. Видишь ли, мой город идеально подходит для ностальгии и воспоминаний. Он терпеливо восстанавливает их, чтобы помочь пережить и отпустить. Наверное, тебе не понять, но людям постарше насущно необходимо пару раз в жизни вот так перезагружаться, – Венецианец еще раз как-то воровато огляделся, – да и приятельнице твоей тоже не повредит… Все эти кошачьи жизни, должно быть, ей здорово поднадоели. Посмотри, она тоже чувствует что-то. Да не волнуйся, это не опасность, это просто очищение! – Венецианец ослепительно улыбнулся и взял Маричку под локоть. – Я бы на твоем месте не мешал им. Может быть, отойдем на минуточку, чтобы они могли справиться с легким оцепенением?

Маричка повиновалась, в словах Венецианца ей слышалось истинное сочувствие и понимание, тем более сама она понятия не имела, что происходило в прошлом Тени или Муськи. Конечно, у них могли быть мрачные тайны, почему бы и нет? В каждом сюжете, который сейчас приходил в голову, герои обязательно имели страшную тайну. Вокруг этих тайн всегда все и крутилось. Так почему бы не помочь обоим сделать их груз чуть легче, а этот добрый торговец может просто так облегчить их ношу. Маричка и хозяин на цыпочках вышли из комнаты.

В доме Венецианца все покачивалось и плыло, словно сама квартира была кораблем, а ее содержимое – скарбом кают и трюма. Стены, выкрашенные под каменную кладку, сплошь увешаны зеркалами. И если гостиная напоминала площадь, то комнаты, которые Маричке удалось мельком разглядеть во время путешествия на кухню, походили на запущенные мастерские, из-за дверей то доносился звук кузницы, то проникал непонятный цветной дым, то блеск стеклянных поверхностей. И зеркала. На каждой двери, на стенах прихожей, даже на входной двери – зеркала. Они не походили на своих современных собратьев, были мутными по краям, отороченными позолотой и барельефами в виде морских кораблей, листвы, незнакомых, но гордых лиц. Они были темнее, и в них будто бы таилась какая-то другая, неизвестная Маричке жизнь, возможно, там все было перевернуто вверх тормашками или движение шло задом наперед. Вспомнились приключения девочки Алисы в Зазеркалье, вот только теперь они казались пересказом настоящих событий. А что если Алиса была заперта в одном из этих зеркал: глубоких, непрозрачных, слабо отражающих свет? Маричка поспешила отойти от разномастных поверхностей подальше. Она чувствовала, как они искажают то, что она видит, даже ее собственные отражения на нее не походили.

Венецианец уже позвякивал бокалами в кухне, больше похожей на загаженный трюм в пережившем бурю корабле. Маричка поежилась. Венецианец не поворачивался к ней, низко склонившись над склянками на железных подставках, медленный синий газ лился из конфорок.