Пустошь (СИ)

– Доживать, – бросил Учиха, рассматривая профиль своего бывшего врача.

В лице Орочимару было что-то хищное, то что с первого взгляда бросится тебе в глаза, но моментально сотрётся, словно никогда и не существовало. Парень прищурился, внимательнее всматриваясь в резкие, но вместе с тем плавные и тонкие черты лица мужчины. Точёные скулы, острый нос с небольшой горбинкой, бледная кожа, которая в свете фонарей обманчиво отдавала лёгкой зеленцой.

Только сейчас Саске понял, кого ему так мучительно напоминал Орочимару: затаившуюся в высокой траве кобру, готовую укусить в любой момент зазевавшегося прохожего.

– Как тебе будет угодно называть это, – отозвался доктор. – Ты не представляешь, в какой ад превратится твоя жизнь спустя…

Он бросил на Учиху быстрый, оценивающий взгляд и, улыбнувшись, продолжил:

– Спустя неделю.

– А это разве не ад? – хмыкнул Саске, следя, как мимо пролетают машины.

– Тебе лучше вернуться в клинику. Там о тебе позаботятся…

– На хер? Чтобы сидеть в вашей стерильной палате и пялиться на таких же ущербных людей, как и я? Простите, доктор, – с иронией прошипел Учиха, чувствуя, как злость появляется буквально из неоткуда, – но я предпочту подохнуть на улице, но не там. Не рядом с ними.

– Ты думаешь, что лучше их? – хрипло рассмеялся мужчина, пристраиваясь за жёлтой машиной.

Саске промолчал, сильнее стискивая дверную ручку. Лучше, хуже… какая уже разница.

Впервые это случилось здесь, в машине Орочимару…

Учиха хотел было ответить что-то особо язвительное и ядовитое на этот провокационный вопрос доктора, но в этот момент что-то щёлкнуло в голове, заставляя моментально ослепнуть…

Какая-то неведомая сила прошлась по телу, выгибая его, заставляя каждую мышцу натянуться звенящей от напряжения струной, каждую кость раскалиться добела. Мир моментально встал с ног на голову, все чувства рухнули в бездонную пропасть, в которой начало засасывать и его самого.

Орочимару резко надавил на педаль тормоза. Мужчину качнуло вперёд, но, не обращая внимания не ушибленную о руль грудь, он выскочил из машины. Им неслыханно повезло, что приступ накрыл Саске перед самым домом доктора.

Открыв дверь, он буквально выволок Учиху на улицу, укладывая на асфальт и подхватывая голову свободной рукой.

– Саске, – произнёс мужчина, прекрасно понимая, что выгибающийся парень его сейчас не слышит, но по привычке пытаясь достучаться до пациента именно словом.

Подхватив его, Орочимару взбежал по ступенькам, открывая ногой дверь подъезда. Ему везло: лифт приехал быстро.

Придерживая Учиху одной рукой, доктор ткнул пальцем по нужной кнопке. Лифт пришёл в движение: тяжело, с гулом, словно нехотя.

Мужчина был спокоен. Его сердце билось ровно, дыхание даже не сбилось. Он привык. Это был обычный рабочий момент, не вызывающий никаких эмоций, кроме рефлекторного желания поспешить.

– Скоро приедем, – тихо сказал он, прижимая вздрагивающее от судорог тело, не потому что хотел как-то сдержать его резкие рывки, дабы снизить боль, а просто потому, что так было удобнее держать.

Двери лифта открылись, и Орочимару спокойно вышел, проходя к своей квартире. Теперь быстро сложнее: пришлось придерживать одной рукой тело, а другой вставлять ключи в замочную скважину.

Щелчок, и вот он дома.

Он осторожно положил тело на пол у порога, перешагнул его и направился в свой кабинет слегка быстрым шагом. Быстрее, чем обычно, но не бег.

Когда пузырёк с лекарствами был найден, мужчина вернулся обратно к Саске, переворачивая того на бок. Откручивая пальцами плотную крышку на склянке, Орочимару мысленно поругал себя за халатность. Ужасная ошибка – оставлять вот так пациента с приступом на полу прихожей без присмотра. Пусть даже на несколько секунд.

Но об этом никто не узнает…

Крышка наконец-то поддалась и со звонким стуком отлетела на начищенный паркет.

Найдёт позже.

– Сейчас тебе станет лучше, – тихо проговорил доктор привычную фразу, придерживая голову парня за лоб и пальцем пытаясь просунуть таблетку в рот Учихи. Ещё один риск. Если он поперхнётся капсулой, то беды не избежать, а если не дать ему лекарство, то кровь так и не поступит в мозг…

Орочимару опустил пузырёк на пол рядом с ними, машинально поглаживая Саске по волосам. Он так часто делал, успокаивая своих пациентов, которые никак не могли вернуться в реальность, и этот жест стал почти машинальным. Ничего незначащим.

– Глупый ребёнок, – тихо говорил доктор, слушая хриплое, постепенно выравнивающееся дыхание пока ещё ничего не соображающего парня, – ты решил, что ты сильнее всего на свете? Глупый…

Судороги постепенно проходили, оставляя истерзанное тело, позволяя рукам расслабленно повиснуть, ногам выпрямиться, а голове упасть. Постепенно он придёт в себя…

А пока мужчина поднял его и перенёс на кушетку в своём кабинете. Убедившись, что тело никуда не сползает, а конечности ровно вытянулись, Орочимару зажёг свет маленькой лампы, и янтарные лучи оной залили небольшую комнату.