Пустые земли

— Что вы думаете? — Мистер Ундервуд оживился, наблюдая, как Джерек отпивает чай. — Есть люди, отвергающие чай, утверждая, что это стимулятор, без которого вполне можно обойтись. — Он печально улыбнулся. — Боюсь, мы не будем настоящими людьми, если лишимся маленьких грешков, а? Вам нравится, мистер Корнелиан?

— Очень приятный, — сказал Джерек. — На самом деле я пил раньше чай. Но мы называем его как-то по-другому. Более длинное название. Не помните, миссис Ундервуд?

— Откуда я знаю, мистер Корнелиан? — ответила она небрежно, сверкнув глазами на Джерека.

— Лэр что-то… — попробовал вспомнить Джерек. — Су что-то…

— Лэр-сан-су-чонг! Да, самый твой любимый, моя дорогая, не так ли? Китайский чай.

— Вот-вот, — просиял Джерек в подтверждение его слов.

— Вы встречали мою жену прежде, мистер Корнелиан?

— Когда были детьми, — сказала миссис Ундервуд. — Я рассказывала тебе, Гарольд.

— Вам, детям, конечно, не давали чай?

— Конечно, нет, — ответила она.

— Дети? — Хотя ум Джерека был занят другими вещами, но сейчас он заинтересовался. — Дети? Вы планируете иметь детей, мистер Ундервуд?

— К несчастью, — мистер Ундервуд прочистил горло, — небо не благословило нас до сих пор…

— Что-нибудь не так?

— Э… нет…

— Возможно, вы не умеете их делать прямым старомодным методом? Должен признаться, мне самому пришлось потратить много времени, чтобы разобраться. Знаете… — Джерек обернулся, желая убедиться, что миссис Ундервуд готова включиться в беседу, — надо было определить, что куда входит и так далее.

— Н-н-н-г, — сказала миссис Ундервуд.

— Великие небеса! — Мистер Ундервуд все еще держал чашку с чаем на полпути к губам. В первый раз с тех пор, как он вошел в комнату, его глаза, казалось, ожили.

Джерек затрясся от смеха.

— Потребовались долгие исследования. Моя мать, Железная Орхидея, объяснила все, что знала, и в конце, когда мы собрали всю информацию, помогла получить массу практического опыта, так как всегда интересовалась новыми способами любви. Она рассказала, что, хотя при моем зачатии и была использована подлинная сперма, в остальном старые методы не соблюдались. Как только она разобралась, что к чему (а это потребовало некоторых незначительных биологических изменений), она призналась мне, что редко так наслаждалась, пользуясь общепринятыми способами любви. В чем дело, мистер Ундервуд, миссис Ундервуд?

— Сэр, — сказал мистер Ундервуд, обращаясь к Джереку с холодной брезгливостью, — я думаю, что вы сумасшедший. В качестве снисхождения я готов допустить, что вы и ваш брат прокляты одним и тем же заболеванием мозга, которое привело его на виселицу.

— Моего брата? — Джерек нахмурился, но затем подмигнул миссис Ундервуд. — О да, мой брат…

Миссис Ундервуд, тяжело дыша, неожиданно села прямо на ковер, в то время как Мауди Эмилия с поджатыми губами и очень красным лицом издавала странные придушенные звуки.

— Зачем вы пришли сюда? О, ну почему вы пришли сюда? — бормотала миссис Ундервуд, раскачиваясь на полу.

— Потому что, как вы знаете, я люблю вас, — терпеливо объяснил Джерек. — Видите ли, мистер Ундервуд, — начал он доверительно, — я хочу забрать миссис Ундервуд с собой.

— В самом деле? — Мистер Ундервуд подарил Джереку исключительно безжизненную кривую усмешку. — А что, могу я спросить, вы намерены предложить моей жене, мистер Корнелиан?

— Предложить? Подарки? Да, хорошо… — Джерек снова начал шарить в карманах, но опять не найдя ничего, кроме пистолета-имитатора, вытащил его. — Это?

Мистер Ундервуд вскинул руки вверх.

13. СТРАННЫЕ СОБЫТИЯ В БРОМЛИ ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ В ЛЕТО 1896 ГОДА

— Пощадите их, — сказал мистер Ундервуд. — Возьмите меня, если надо.

— Но я не хочу вас, мистер Ундервуд, — рассудительно произнес Джерек, помахивая пистолетом. — Хотя это и благородно с вашей стороны, но я хочу миссис Ундервуд. Видите ли, она любит меня, а я люблю ее.

— Правда, Амелия?

Не говоря ни слова, она покачала головой.

— У тебя какая-то связь с этим человеком?

— Вот слово, которое я пытался вспомнить, — обрадовался Джерек.

— Я не верю, что вы — брат того убийцы, — сказал мистер Ундервуд, не забывая держать руки над головой. — Каким-то образом вы избежали виселицы. И ты, Амелия, кажется, сыграла отвратительную роль, помешав свершиться правосудию. Я чувствовал в то время…

— Нет, Гарольд, мне нечего стыдиться… о, разве что совсем немного… Если бы я попыталась объяснить, что случилось со мной той ночью, когда…

— Той ночью, да? Когда?..

— Я была похищена.

— Этим человеком?

— Нет, он появился позднее. О дорогой! Я ничего не рассказала тебе потому, что знала: ты не сможешь поверить. Мне не хотелось взваливать на тебя ненужную ношу, которая, думаю, тебе не по силам.

— Груз правды, Амелия, всегда легче, чем тяжесть обмана.