Путь Беньямина

Его отец гордился бы им, подумала она. Все знали, каким выносливым был Аркадий Гурланд: усталость его не брала, он не беспокоился о том, когда сможет в следующий раз поесть. «Если ничего невозможно сделать, я лягу спать, а когда будет еда, буду есть», – говорил он.

От раскатов грома вся комната дрожала, молния при каждом его ударе превращала ставни в решетку из света. Дождь обрушивался на стены и крышу, то набирая, то теряя силу.

«Аркадий», – прошептала сама себе Хенни Гурланд, вызывая его отважный дух. Все, что у нее теперь было, – это Хосе, в котором она узнавала отголоски образа своего мужа: в том, как он наклонял голову перед тем, как ответить на вопрос, в его ухмылках и сдерживаемых смешках. Он по-отцовски запрокидывал голову на ветру, а во сне подтягивал коленки к подбородку.

В дверь постучали.

– Фрау Гурланд, пожалуйста! Откройте!

Голос, звучавший сквозь дубовую панель, казался бесплотным, но знакомым.

Сначала ее мышцы просто отказывались повиноваться мозгу. Перед этим она наконец позволила себе расслабиться и начала погружаться в глубокий, безысходный транс, который предшествует настоящему сну.

– Фрау Гурланд, прошу вас!

Хосе, дрожа, спустил свои длинные ноги на пол и встал в ночной рубашке. Сначала он только чуть-чуть приоткрыл дверь, как велела мать.

– Кто там? – прошептала Хенни Гурланд.

– Это доктор Беньямин.

– Впусти его!

Беньямин, шатаясь, вошел, прислонился к дверному косяку. Глаза у него были как темные впадины в черепе, волосы взлохмачены. Вездесущий портфель выпал из руки, Беньямин тяжело дышал. Лицо его подергивалось.

– О боже, Вальтер, дорогой, – выдохнула она. – Что такое с вами стряслось?

Беньямин двинулся к ней, с трудом сохраняя равновесие, как будто шел на ходулях.

– Простите, пожалуйста. Мое вторжение…

Голос его был едва слышен.

– Что случилось, доктор Беньямин? – спросила она, испуганная его видом.

– Я… я… – заикаясь, произнес он, повалился на колени и ухватился за столбик кровати.

Хосе с трудом удалось помочь ему сесть в кресло с подголовником у кровати, а фрау Гурланд осторожно положила его ноги на матрас и сняла с него туфли.

– Мы сейчас же вызовем врача! – сказала она, вытирая с его лба обильный пот.

– Не нужно врача, – прошептал он. – Незачем.

– Мы должны что-то предпринять!

– Не надо, – сказал он. – Уже поздно. Видите ли, я принял лекарство…

Он начал терять сознание, но сумел овладеть собой.

– О чем вы? Какое лекарство? – Она обрушила на него град вопросов, ей хотелось взять его за шиворот. – Доктор Беньямин, что вы с собой сделали?

Он знаком подозвал ее ближе, но она не поняла его. Она так перепугалась, что между ними как будто встала стена.

– Мама, пожалуйста, послушай его, – сказал Хосе. – Он что-то хочет нам сказать.

Непонятные слова падали с его губ с глухим стуком, вертелись на полу, как монеты, и исчезали сквозь решетки тишины.

Фрау Гурланд помогла ему сесть ровнее и ударила сначала по одной щеке, потом по другой:

– Вальтер, вы должны поговорить с нами! Что вы с собой сделали?

Голова Беньямина повалилась набок.

У Хосе перехватило дыхание.

– Он умер!

– Он не умер, – сказала его мать, – но умирает.

– Фрау Гурланд, – вскрикнул Беньямин, внезапно очнувшись. – Я… я…

Удивленные тем, как четко и громко он вдруг заговорил, мать и сын наклонились к нему поближе, чтобы расслышать, что он скажет дальше.

Хосе протер глаза. Он не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Он встал на колени перед умирающим, а Хенни Гурланд, желая утешить сына, положила руку ему на плечо.

– Он пытается говорить, – сказал Хосе.

Беньямин едва слышно забормотал:

– У меня, видите, сердце… И нога. Как бы я пошел? Вам нужно на поезд… в шесть утра. Охранник вас не остановит. – Он посмотрел на дверь. – Вам нужно идти… Вдвоем, и быстро.

– Без вас мы никуда не пойдем, – сказала Хенни Гурланд.

Он наклонился вперед, глаза его были широко раскрыты.

– Я скоро умру. Вам нужно спасаться. – От этих слов он как будто ожил. – Моя книга, – продолжал он, – отправьте ее Адорно… В Нью-Йорк. – Он попытался показать на свой портфель. – На этих страницах – все… Тедди удивится, понимаете, он…

Гурланды почти вплотную приникли к нему, чтобы услышать конец фразы, но он лишь закрыл глаза. Голова его упала на спинку кресла.

Фрау Гурланд бросила взгляд на часы: было почти четыре утра.

– Собирайся, – велела она Хосе. – Нужно быстро уходить.

– Я без него не пойду, – ответил сын.

– Боюсь, придется, – сказала она, уже укладывая пожитки в свой рюкзак.

Вдруг их напугал незнакомый голос:

– Что-то случилось?

Это был профессор Лотт. Он стоял в дверях в ночной рубашке, его густые белые волосы были похожи на шапку. В дрожащих руках он держал свечу.

– Прошу вас, professeur, входите.

Она жестом показала ему, чтобы он закрыл дверь.

– Доктор Беньямин принял какое-то лекарство, – сказала она.

Лотт сразу все понял.

– Я останусь с ним, – сказал он. – Но вы с мальчиком должны идти.

Фрау Гурланд была рада тому, что ее намерение поддержали, и умоляюще посмотрела на Хосе, который и сам уже видел, что помочь Беньямину невозможно.

– Вы уверены? – спросила она.