Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

И епископ Даг представлял африканских политиков; Берт припоминал: один едва не оказался под трибуналом. Из-за чего – ходили разные слухи, вроде его обвиняли в государственной измене, но что-то еще отягощало это обвинение – на этот счет ходили разные слухи, и практически все шептавшиеся сходились на том, что это были сексуальные преступления. Спасло его подозрительно тесное знакомство с Дюмушелем. И он – за епископским столом, более того, его представляют как борца за справедливость. Другой – возглавлял статистическую службу африканской Лиги, причем о колоссальном бюджете этой службы не шептался только ленивый. Здание этот тип выстроил на славу, оснастил его невероятным оборудованием, чтобы выяснилось, что именно это оборудование – заказанное в одной азиатской мегакорпорации – несовместимо с программным обеспечением большинства служб Лиги и слишком проницаемо для самой мегакорпорации. Народ шептался о том, что дочь этого политика чуть не вышла замуж за приемного сына главы той мегакорпорации, но тот успел организовать ей невероятный праздник на день рождения. Папа был, разумеется, счастлив. Через два месяца – чуть менее, но сумел все-таки убедить общественность, что это ни в кое случае не взятка, потому что он-то и ни при чем, он не его дочь, а его дочь – давно уже самостоятельный человек. Звучало неубедительно, но и спорить с ним было чревато.

Берт здоровался с ними, охотно задавал вопросы, отвечал на вопросы, заданные ему, с готовностью рассказывал о том, что именно делал в Европе, что теперь делает в Африке, с легкостью признавался в любви к этой замечательной земле, а сам думал: шельмы, клейма на вас негде ставить. Затем он в разговоре с епископом Дагом восхищался эклектичной, но очень интересной компаний, собранной этим вечером в столовой епископата, и думал: ты действительно не знаешь, что за типов кормишь, или у тебя на этот счет свои политические представления?

К удовлетворению Берта, невесть откуда всколыхнувшемуся в нем, после ужина епископ Даг выпроводил гостей. Не сразу, разумеется: сначала они долго обсуждали что-то с сосредоточенными, даже озабоченными лицами, затем что-то вещали в кругу заинтересованных слушателей. Примечательный факт: два политика из трех категорически игнорировали третьего. Он же, изгой, провел вечер в укромном уголке, то дремал, то пил кофе на пару с угрюмым филантропом.

К его же удивлению, епископ Даг, когда Берт попытался откланяться, сославшись на занятость, настоял на том, чтобы выпить кофе с коньяком у него в кабинете. Берт недоуменно уставился на него: вроде ведь он птица совсем невысокого полета, ни с какой стороны не сойдет за звезду, с чего бы епископу, по слухам, жаждавшему отвоевать себе кардинальский посох, водиться с ним? Но согласился.

– Я рад снова приветствовать вас, господин Франк, – сказал он. – У меня остались очень приятные воспоминания о том нашем знакомстве, и я благодарен вам за ваши поздравления к церковным праздникам и к моим дням рождения. Очень любезно с вашей стороны не забывать о занудном старике.

Берт мог ошибаться – всяко дело было несколько лет назад, воспоминания имеют обыкновение деформироваться в угоду последующим событиям, но что-то ему казалось, что епископ Даг не состарился, напротив – помолодел. Кожа на его лице не провисла нисколько, старческой пигментации и следа не было, епископ Даг был подтянут и вполне бодр. Но да, ему было под семьдесят, что он и напоминал собеседникам при каждом удобном случае. В принципе, с учетом гостей, рассаженным за его столом, это имело смысл: самые старые из них были лет пятидесяти пяти от роду, епископ Даг был самым старшим. Старейшина, итить, не мог не подумать Берт.

Епископ Даг продолжал говорить – он любил это дело, и интонации у него были отполированы многими часами вещания: назидания, увещевания, утомленных разъяснений, многократного «да, но» и прочей демагогии. Он, в полном соответствии с ожиданиями Берта, был очень неплохо осведомлен о его перемещениях по Африке и неожиданном, пусть скромном, но вполне ощутимом успехе его пописулек. И он был заметно польщен, когда Берт изумился, что епископ Даг, такой занятой человек, тратит свое драгоценное время на то, чтобы следить за успехами Берта.

Собственно, было любопытно, что именно понадобилось занятому епископу от резвоногого писаки. Правда, спрашивать в лоб Берт поостерегся: редко когда такая тактика приносила плоды, мало кто не обижался на категоричность. Сам же он допускал, что задавать простые вопросы не мастак. У некоторых это получается, у Берта же этот талант был развит слабо, хотя везучести хватало, чтобы время от времени все-таки пытать свое счастье. Но не сейчас, как-нибудь в другой раз. Тем более епископу Дагу наверняка что-то хочется вынюхать, чем-то похвалиться, о чем-то попросить.

И постепенно выяснялось, что Берт был прав во всех трех предположениях. Епископ Даг действительно интересовался очень усердно, что именно происходит в Африке.