Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

– Милейший господин Франк, – снисходительно-успокаивающе, как нянька неразумному дитяти, говорил епископ Сильвен, – наши отношения с церквями в Африке складываются на самых различных уровнях. На личном у нас существуют давние и тесные отношения со многими представителями самых разных церквей. Разумеется, идеологические вопросы или, к примеру, глобальная организация деятельности церкви – это всегда и везде камни преткновения. Потому что как справедливо замечает мой брат, – кивок епископу Дагу, тот, сидевший с постной миной, согласно покивал, – церковь неотделима не только от Высшего, но и от мира, в котором мы живем. Естественно, мы всего лишь люди. Естественно, мы полны человеческих слабостей. Увы.

Берт повинно склонил голову. Другой епископ продолжил:

– Не все инициативы, которые мы предлагаем развить в Африке, встречают одобрение у местных церквей. Поэтому, если братья позволят так выразиться, чтобы не претендовать на территориально-административные представления местных приходов, мы стараемся располагать наши лагеря в таких местах, которые не охвачены их попечительством. К сожалению, мы не только вынуждены заигрывать с мирскими политиками, но и следить за здравым климатом внутри церкви. А с каким бы удовольствием мы посвящали все свое время Всевышнему и его законам!

– А что вы имеете в виду под личными отношениями? – бесхитростно поинтересовался Берт.

– Видите ли, господин Франк, – натянуто улыбнулся епископ Даг: словно понимал, что причин сердиться нет либо они исчерпаны, а избавиться от этой эмоции не получалось, – к нашему глубокому удовлетворению, Европа уже давно не является монополистом на высшее религиозное образование. Но еще три десятилетия назад, например, это было фактом. Поэтому многие священники получали свое образование в Европе. Собственно, многие епископы поэтому и имеют европейское происхождение. Благодаря этому, каждый из нас, – он склонил голову, глядя на других, – может заявить о приятельских отношениях со многими высшими клериками в Африке. Увы, не всегда хорошие личные отношения распространяются на общецерковные нужды.

– Только высшие? Я, кажется, знаю немало обычных священников, служащих там, которые родом как раз из Европы.

Епископ Сильвен усмехнулся.

– Собственно, один из родственников брата Дага поддался какому-то странному романтическому порыву и отправился в Африку во имя каких-то высших целей.

Это прозвучало как-то ядовито, словно эти четверо давно решили, что дельце это не стоит седых волос, а парень – просто дурак.

– Романтизм у нас в крови, – мрачновато усмехнулся епископ Даг.

– А не зовут ли этого вашего родственника Амор Даг? – прищурился Берт.

– Вы знакомы?

– Нет, – Берт покачал головой. – Но об отце Даге одно время было много упоминаний на разных форумах и новостных платформах. Его очень любили в его приходе. К сожалению, если я верно представляю нынешнее положение вещей, теперь там не совсем безопасно. Просто я уже тогда был знаком с вашим преосвященством, и это имя враз привлекло мое внимание. Что неудивительно. Наверное. – Добавил он, подумав.

– Он выбрал странный путь, – утомленно заметил епископ Даг. – Мы не были близки, как близок мне мой дорогой Эйнор, но я следил за ним, старался по мере возможности наставлять, заботиться о взрослении. Не знаю, насколько я был успешен.

– Отец Даг делает очень важное дело, – заметил Берт. Подумал и уточнил: – Делал. Я очень хочу верить, что с ним до сих пор все в порядке, но… ситуация такая в том регионе – неспокойная.

Как по команде, четыре епископа склонили головы, помолчали немного, затем нарисовали небольшой крест над сердцем. «Святоши хреновы», – подумал Берт. Но склонял голову и поднимал ее, рисовал крест над грудью вместе с ними.

– Я надеюсь, дорогой брат Ильгейр, что ваша мудрость будет куда лучше оценена Эйнором, – произнес – кажется, его звали Тратт-Войцинген, если Берт правильно помнил. Но что-то длинное и громыхающее.

– Мудрость остаться в Европе? – не удержался Берт.

– Мудрость не рваться в герои, когда у тебя нет к этому предпосылок, – раздраженно отозвался епископ Даг.

– В желании Эйнора испытать себя в деле нет ничего удивительного. Нормальное юношеское желание.

– У него слишком возвышенные представления о своем пути. Иногда куда тяжелей, куда утомительней делать нечто малое в утомительно благополучном месте. Там и мировоззрения, и характер могут испытываться куда сильней, чем в том бедламе. К сожалению, и понимаешь эти вещи только в зрелом возрасте.

– Ваше высокопреосвященство, ваше желание заботиться об Эйноре не может не вызывать уважения. Но мальчик должен взрослеть. Учиться быть самостоятельным. Вам не кажется? – спросил Берт, не очень надеясь на положительный ответ.

– Не кажется, – сухо ответил епископ Даг.

И разговор снова перешел на прошлое, будущее, место церкви в мире, место мира в душах служащих церкви людей. Берт снова пил кофе, чтобы не заснуть.