Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Эльшадай отказывался влезать в машину поначалу. Вера смотрела на военных в относительно чистой форме, словно желала их смерти прямо здесь и сейчас. Мария-Стелла, женщина, оставившая в начале пути свекра и ребенка, выглядела так, что Амору показалось, что она потеряет сознание от ужаса – это после нескольких сот километров, бесконечных пряток и переходов прямо по лесам. И остальные тоже не горели желанием забираться внутрь. Иге тихо сказал, что он – и они – боится, что их отвезут куда-нибудь и выбросят, и ладно бы, если просто, а то как и убьют, или на органы, или куда еще. И Амор снова и снова объяснял, что впереди их ждут врачи, вода, еда и одежда. Он помогал забираться в машины – и чувствовал, как неожиданно тяжело ему дается все это. И Иге: мальчшика цеплялся за свой автомат, как за последнюю надежду. Офицер, белый, кстати, в форме с нашивкой европейских войск, смотрел на него растерянно, недоуменно – с жалостью. Амор тридцатый раз повторял ему, что впереди оружие им не понадобится, что его нужно оставить в джунглях, причем лучше выбросить его подальше, чтобы никто больше не смог воспользоваться. И Иге долго колебался, смотрел то на Амора, все державшего Эше на руках, то зыркал на солдат. Затем отбежал в кусты и вернулся оттуда без автомата.

– Закопал, – сквозь зубы произнес он, сжимая кулаки, вытянув шею и пригибая голову вниз. Амор половчее перехватил Эше и погладил его по голове.

– Вот и славно, – тихо сказал он.

Офицер Рикке перехватил его у двери мини-автобуса.

– Где вы его подобрали? – тихо спросил он.

– Он прибился к нам. Если не ошибаюсь, километров семьдесят назад. А что? – внимательно глядя на него, спросил Амор.

– Мне кажется, он из этих… армий. Местных банд, которые себя называют повстанческими армиями. На нем фирменные штаны чадской пехоты.

– Офицер Рикке, – сказал Амор очень тихо, – я почти уверен, что он был солдатом в одном из таких отрядов, и я буду очень удивлен, если вы попытаетесь обвинить его в том, что он служил и убивал. Я могу ошибаться, но предположительно ему что-то около двенадцати с половиной лет. Это все-таки накладывает ограничения на меру его ответственности.

– Дело не в этом, отец Даг, – сдавленно отозвался офицер Рикке, – ему лет двенадцать, а его заставляли… заставляли…

– И его, и девочек в том автобусе. Они сбежали из борделя. И других. Они убегали от войны. Простите, офицер Рикке, что я вмешиваюсь в то, как вы руководите этой вылазкой, но нам не лучше отправиться? Четыре автобуса и машины сопровождения наверняка привлекли внимание всяких, хм, элементов.

– А этого вы где подобрали? – спросил офицер Рикке, указав на Эше.

– Они были вдвоем, – улыбнулся Амор. – Я, правда, не осмелюсь просить помощи, боюсь, что на нем паразитов куда больше, чем на полудохлом шакале. На нас всех. Ну-с, с помощью Всевышнего, офицер?

Офицер Рикке вытянулся в струнку и даже щелкнул каблуками. Амор забрался в салон. И ему снова стало холодно, жутко и страшно. Когда у него была цель, когда ему нужно было зачем-то идти вперед, он не думал о будущем, о том, что ждет его, когда он дотянется до цели. Когда же цель оказалась почти достигнутой – почти, потому что их все еще отделяли несколько километров, которые могли оказаться очень опасными – Амор чувствовал себя все беспокойней. Он не знал, что его – их ждет впереди, что он будет делать дальше.

Эше сразу же забрали реаниматологи. Иге цеплялся за каталку, пока его не остановили у двери и медсестра не обратилась к нему как можно ласковей с предложением пойти с ней. Амор говорил с главврачом и комендантом, но отчаяние Иге не мог не заметить, извинился, подошел к нему. Не ошибся: мальчик сдерживал слезы только отчаянным усилием воли. И Амор снова убеждал его отправиться с мисс Эрикой, чтобы вылечиться и быть здоровым достаточно, чтобы самому следить за Эше. Получилось. Амор вернулся к главврачу и коменданту.

– С ним будет очень тщательно беседовать представитель лигейской военной прокуратуры, – тихо заметил комендант, когда Амор остановился перед ними. Тому только оставалось, что покачать головой. До чего просто он вспоминал раньше разные слова и аргументы из светской и околосветской жизни, до чего сложно ему было вспомнить хотя бы одну фразу оттуда.

– Но психолог будет работать тоже, – повернулся он к главврачу.

– Разумеется. Отец Даг, им все-таки повезло, что они встретили вас. Могли бы навсегда остаться там, даже не в безымянной могиле, – сказала она сдавленным голосом.

– Хотя бы кого-то из тех, кто попал в это месиво, – опустил голову Амор. – Вы позволите мне навещать их? Эше и Иге. В качестве поддержки. Они все же как-то расположились ко мне. Доверяют.

– Конечно! – воскликнула главврач. – Я вообще хотела бы попросить вас, чтобы вы переняли на себя душепопечительство. У нас есть часовня, есть неплохо оборудованное место для служений, но нет священников. Как думаешь, Тим?

Тим – полковник Йонкер – пробормотал, что это отличная идея. Доктор Декрит пояснила Амору: