Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

– Я никогда не думал, что у этого… Лиоско получится стать… – Горрен замолчал — подбирал точный эпитет, очевидно. Это было нелегко: говорить предстояло о человеке с очень расплывчатой аурой и неопределенным характером, о человеке, предпочитавшим прятаться настолько глубоко за своей публичной персоной, что едва ли за слоями притворств и масок оставалось что-то значительное, стоящее внимания. Берт разделял эту неловкость: вроде и сказать нужно, вроде и охарактеризовать его — а как? – Получится пробраться так далеко. Он совсем не из того теста тип, – наконец выкрутился Горрен. Уселся напротив Берта, скривился, начал изучать стены, потолок — все, что угодно, лишь бы не продолжать свою исповедь. И не продолжать ее он не мог: словно решившись озвучить свои соображения, он рассчитывал уменьшить вероятность того, что они воплотятся в жизнь. – А теперь смотри: мы… – он посмотрел на Берта, неожиданно усмехнулся: – Я.

И замолк.

Берт тоже молчал.

Ему не нужны были особо пояснения Горрена: любой человек хотя бы с парой извилин вполне мог понять, что именно Горрен хотел сказать, и для этого не требовались особые способности, достаточно здравого смысла и немного опыта.

Они оказывали информационные услуги – за неимением лучшего Берт был согласен на такую невнятную формулировку – помощникам помощников Дейкстра, и дураками были бы, если бы отказывались: это какие возможности открывались перед ними! Они бывали полезными людям Лиоско – по таким же корыстным причинам. Горрен наверняка заигрывал и с чиновниками в свите нынешнего главы, и это тоже было объяснимо. Вполне понятно и уместно, оправдано и объяснимо, понятно всем и вся. В конце концов, не то было общество, не тот строй, чтобы оппозиция готова была отстаивать свои догматы до последнего, в том числе и последнего вздоха; все предпочитали бескровное решение проблем, которое, впрочем, могло оказаться не менее жестоким. Поначалу, когда существовал один-единственный кандидат в генсеки, когда никто не сомневался в успехе Дейкстра, в том, что он обеспечил (или близок к тому) себе победу, на заигрывания с аутсайдерами смотрели сквозь пальцы, как на причуду, при этом сокрее одобряя, нежели осуждая, добродушно посмеиваясь: мол, ничего не имеем против подобного оригинальничанья. Но Лиоско неожиданно отхватил себе значительный кусок рейтинга Дейкстра, и аналитики впервые признали, что возможен иной сценарий, по которому в самом главном кресле окажется совсем не очевидный кандидат, и большинство безразличных до этого людей внезапно встрепенулись и задумались о своем будущем. А еще о будущем других.

В то, что Лиоско доберется до самого верха, люди заинтересованные все-таки сомневались. Еще бы – не тот человек, не те у него приятели, чтобы допускать Лиоско на самый верх. О том, кому он служит, с кем обедает по воскресеньям и ужинает по субботам в элитных местах, если не знали, то предполагали многие. Говорить вслух не осмеливались – может оказаться чреватым, а то и губительным. Но шептались с близкими друзьями, точно с таким же удовольствием, как и обсуждали любовную жизнь Дейкстра. Но если некоторая беспорядочность последнего в поисках удовольствий оценивалась положительно: он полон мужской силы, значит, будет хорошим лидером – традиционное представление, от которого общество отказывалось избавляться, то беспорядочность первого в ином вызывала подозрение. Осуждать не рисковали: были бы на месте Лиоско, так наверняка бы присосались к «Астерре», к «Акуфин», «КДТ», чему угодно, рассчитывая на их щедрость. Но доверять не спешили тем более.

Противостояние этих людей достигло критической точки, а после этого превратилось в противоборство. А там кто не с одним из них, тот против него.

И следовало решить, от сотрудничества с кем следовало отказываться. И одновременно было ясно, что выбор – любой, каким бы он ни был, ни в коем случае не гарантировал успеха. Скорей наоборот. Обе стороны отличались злопамятностью просто в силу своего положения. У них не было выбора, как только внимательно следить за противниками и делать все возможное, чтобы ослабить их.

Что касалось мелких людишек вроде Горрена с Бертом, их могли размолоть в костную муку просто походя, не заметив помехи. И это точно так же было ясно Берту.

Горрен кратко обозначил это, говоря о себе, но не о них, и выжидающе уставился на Берта. Тот пожал плечами. Ответил:

– Это едва ли окажется настолько серьезным. Хотя… Нет, едва ли. Ну или можно попробовать где-то еще.

Улыбка Горрена не дрогнула. Он только глаза отвел на пару секунд.

========== Часть 34 ==========