Путь к Босфору, или «Флейта» для «Императрицы»

– Опасались попасть по своим, – передёрнул плечом штабс-капитан. – Потом, когда поняли, что никаких «своих» уже не накроют, проутюжили ближние холмы, так что вторая волна и высадилась, и закрепилась. А как пушки умолкли, так турки и пошли в штыки. У них там какой-то полковник Кемаль заядлый оказался, сам в атаку пошёл и полк янычар повёл. Во второй волне десанта был АНЗАК, австралийско-новозеландский корпус, здоровенные парни, все под шесть футов; так на каждого по трое-четверо турок бросались, не то штыками – зубами грызли, и скольких загрызли – страшно сказать. А как орудия линкоров ударили – так опять попрятались.

– Не зря их так немцы муштровали, – отозвался ротмистр Буровский. – Да и кроме муштры, уверен, Лиман фон Сандерс много всяких штучек припас. Не зря он у Энвера ультиматумом вытребовал право единоличного командования обороной.

– И первое, что сделал – ввёл режим чрезвычайной секретности, – негромко добавил статский советник.

Роман Георгиевич подхватил:

– Вот-вот. Всех наших информаторов, да и всех подозрительных, выселил, так что ни мы, ни союзники толком не знаем, что там за месяц наворочано.

– Галлиполи – он же только на карте так, хоть и длинная, но узкая полоса с десятком старых фортов и считанными рыбацкими посёлками, – признал Садовский. – А поди ты, пройди по всем этим холмам и теснинам, да под огнём тысяч винтовок…

– Десятков тысяч, – поправил его Алексей Иванович.

– И не сомневайтесь, – продолжил за него Буровский. – что там теперь и пулемётов, и пушек немало. На самом Гелибоглу с информаторами сложно, а вот из Стамбула что ни день, то доносили об отправке туда артиллерии, припасов, пулемётов. Даже с кораблей орудия снимали.

– Кстати, о кораблях, – сменил направление разговора Алексей Иванович. – Что там из Николаева слышно?

Вопрос был адресован Глебу Михайловичу Садовскому. Капитан 1-го ранга даже попытался встать, но сразу же опомнился и принялся докладывать.

Картина получалась, по его словам, вполне утешительная. «Императрица Мария» уже заканчивала оснащение и готовилась к ходовым испытаниям, причём аппаратная часть прибора управления артогнём уже готова. «Екатерина Великая» ещё не сошла со стапелей, но вся силовая установка уже смонтирована. Готовы войти в строй два эсминца нового проекта, «нефтяники» с четырехдюймовыми орудиями, а маленький, но особенный кораблик – подводный минный заградитель – уже не только получил имя, «Краб», но ушёл своим ходом в Севастополь.

– Вот как две «Императрицы» выйдут в море, – воодушевлённо закончил Садовский, – да загонят и затопчут «Гебена», – вот тогда и будет на нашей улице праздник.

– Вот тогда и будет, – вроде как согласился статский советник. – А пока что пусть Базиль, – он нажал кнопку звонка, вызывая адъютанта, – нам зачитает свежую сводку из Сербии.

Курск.

Городской телеграф

На рельсы, прорезающие булыжную мостовую Московской улицы, выкатился вагончик бельгийского трамвая. Очень уж неторопкий – вот особо проворный пассажир успел даже выскочить, нырнуть под чугунный узор балкона-крыльца в доме купца Печке и снова догнать трамвай, но уже с кулём бананов.

Андрей Миронович отвернулся от окна в «тайном кабинете» почтово-телеграфной конторы, где слушал под писк и стрекот телеграфных аппаратов безучастную декламацию шифровальщика: «Велюровая обивка, что ты мне показывал, фактурой и цветом вполне схожа с моей бархатной. Однако посоветуйся с торговцем заграничными драпировками. Сошлись на меня, вспомнит. Номер в Петрограде…»

Тайный советник оторвал хвостик телеграфной ленты с редкой даже для столицы четырёхзначной цифрой.

– Что за бред? – невольно вырвалось у его адъютанта, с денщицким амикошонством заглядывавшего через серебряный, с тремя лучистыми звёздами погон советника.

– Это не бред, голубчик, – покачал Андрей Миронович костистой лысой головой в рыжих пятнах пигментации. – Это, напротив, живительный стакан водки для разгона химер белой горячки!

Серафим, ошарашенный небывалой поэтичностью в устах начальства, только чаще захлопал длинными ресницами. Не понял.

– Велюров наш на их Бархатова похож, – смилостивившись, пояснил начальник.

Но, поняв, что пояснил не до конца, махнул рукой:

– Боюсь, что дело наше уйдёт в жандармский корпус, а то и далее, если я правильно понял, кого братец имеет в виду.

Тайный советник, помахивая обрывком ленты, направился в коммутаторную.

Серафим недоумённо пожал плечами.

Само собой, он не знал, что брат Андрея Мироновича, подполковник жандармского корпуса Сергей Миронович Рябоконь был начальником отделения контрразведки при штабе главнокомандующего ЧФ. А странною фразою о «торговце заграничными драпировками» севастопольский обер-жандарм обозначил Алексея Ивановича Иванова, статского советника, столоначальника Министерства иностранных дел.

У Алексея Ивановича звёзд на погонах было не так много, но к нему с непременным докладом являлись помощники заграничных атташе, даже если делали при этом этакие независимые гримасы.