Путь к океану (сборник)

Двадцать второго апреля 1854 года генерал-губернатор делал доклад Николаю I об исследованиях Не­вельского, подтвержденных и экспедицией Ахте. Он (уже не в первый раз) представлял Николаю аргу­менты в пользу того, что река Амур принадлежит Рос­сии, а не Китаю. Генерал-губернатор просил разре­шения царя на сплав вниз по реке войск и материа­лов для подкрепления Петропавловска, указывая, что ввиду возможных действий вражеского флота иным путем подкрепить этот пункт нет возможности. Нико­лай, нахмурясь, выслушал доводы Муравьева, про­смотрел его письменные представления по этому же поводу. Вдруг он взял перо и молча наложил резо­люцию: о разграничении написать Пекинскому трибуналу; предложение же Муравьева о сплаве по Аму­ру запасов, оружия, продовольствия и войск рассмот­реть в Особом комитете.

Царь поднялся, огромный, туго затянутый в мун­дир, и, усмехаясь, положил большую белую руку на голову почтительно склонившегося генерала.

– А ведь ты когда-нибудь с ума сойдешь от Аму­ра! – проговорил он.

Этот своеобразный комплимент монарха до слез осчастливил сановника. Некоторое время спустя Осо­бый комитет рассмотрел дело и после долгих деба­тов вынес постановление – плыть по реке Амуру.

Перед отъездом на Дальний Восток Муравьев снова представился царю. Отпуская губернатора, Ни­колай I сказал со свойственным ему лаконизмом:

– Ну, с богом! Плыви по Амуру, но чтобы при этом не пахло пороховым дымом.

Так окончательно решен был веками лежавший под спудом вопрос о великой реке Амур, вопрос о ро­ли России на Тихом океане.

Известие о том, что плавание по Амуру разреше­но, быстро распространилось в Сибирь и вызвало вол­ну восторга почти во всех слоях населения. Отплытие каравана барж во главе с пароходом «Аргунь», вы­строенным специально для плавания по Амуру, пре­вратилось в настоящий праздник. Гремели пушечные выстрелы. Толпы народа провожали по берегу флотилию с криками «ура», бросая вверх шапки. Муравьев зачерпнул в стакан амурской воды и поздра­вил всех с открытием плавания по реке.

Двадцатого мая подошли к месту, где когда-то был русский город Албазин. Следы вала и сгоревше­го острога были еще видны. Суда пристали к этому пустынному холму, и при торжественных звуках ор­кестра, обнажив головы в память отважных предков, десант во главе с генерал-губернатором высадился на берег.

«Что-то родное сказалось сердцу, когда мы вы­шли на долину, где жили русские люди, где они так долго и храбро отстаивали права своего владения. Первым движением каждого было подняться на ос­татки албазинского вала и осмотреть его в подроб­ности, и первым взошел на оный Н. Н. Муравьев. За ним мы все преклонили колена праху почивших храб­рых и доблестных защитников Албазина».

Так описывает этот торжественный момент один из участников путешествия.

В это самое время Невельской в сопровождении двух казаков через горы, по грязи и тающему снегу пробирался из Петровского в Николаевск, оттуда на лодке в Мариинский пост и дальше на байдарке вверх по Амуру, заготовляя дрова для парохода и отыскивая надежных лоцманов среди прибрежных жителей. В пятистах верстах от поста, у архипелага островов Оуля-Куру, его нагнал нарочный с извести­ем, что в залив Де-Кастри пришли суда из Петро­павловска и шхуна «Восток» из Японии от адмирала Путятина с пакетами на имя Невельского и сообще­нием о том, что объявлена война с западными дер­жавами. Оставив Разградского ожидать муравьевскую флотилию, Невельской поспешил в Де-Кастри.

Разградский встретился с судами Муравьева 10 июня. Узнав от Разградского, что до Мариинского поста еще около пятисот верст, путешественники бы­ли неприятно поражены, так как полагали, что нахо­дятся близ озера Кизи. Продвижение по неизученной гигантской реке было далеко не легким и даже небез­опасным; все порядочно успели утомиться. Однако от архипелага Оуля-Куру, несмотря на растущую ширину реки и обилие протоков и островов, дело пошло значи­тельно легче.

Генерал-губернатор сообщал в Петербург о благо­получном сплаве:

«Не доходя около 900 верст до устья реки Амура, флотилия вступила в край, как бы давно принадле­жавший России. Отважные и решительные действия начальника Амурской экспедиции и всех его сотруд­ников заслуживают полной признательности. Несмот­ря на лишения, трудности, опасности и ничтожество средств, при которых действовала эта экспедиция, она в столь короткое время успела подчинить своему влиянию не только дикие племена, здесь обитающие, но даже и самих маньчжуров, приезжающих сюда для торговли. Она фактически указала нам на важ­ное значение этого края для России и рассеяла все заблуждения, какие до сих пор об этом крае име­лись».

Но, отдавая должное прошлой деятельности Не­вельского, Муравьев далеко не был удовлетворен его позицией в настоящее время.