Путь к океану (сборник)

Русская эскадра на Тихом океане была так не­значительна, что не могла противостоять силам англо-французов в открытом сражении. Кроме того, она все еще не имела баз для снабжения и ремонта. Но, с другой стороны, неприятель ничего не знал об от­крытиях Невельского. Освоенные им прибрежья бы­ли врагу совершенно неведомы Гиль и Остен не сумели открыть тайну Амура. План Невельского заклю­чался в том, чтобы, избегая решительных сражений, привлечь неприятеля к блокаде побережья до корей­ской границы и тем самым заставить его фактиче­ски признать край принадлежащим России, отвлекая вместе с тем значительные силы врага на эту бло­каду.

План Невельского не соответствовал ни харак­теру, ни намерениям генерал-губернатора Муравьев, воспитанный в традициях кавказских войн, не при­знавал пассивности в обороне. Планы Невельского и его проекты будущего устройства края казались Му­равьеву неуместной вольностью. Он считал, что Не­вельской захватывает прерогативы, ему не принадлежащие. Ничего не ответив Невельскому на его представление, Муравьев, препровождая ему орден Владимира 3-й степени, написал лишь, что сам намере­вается спуститься в низовья Амура из Сретенска вместе с войсками, предназначенными для укомплек­тования экспедиции и подкрепления Петропавловска. Тем самым он давал понять, что берет в свои руки дальнейшую судьбу края.

Уже несколько лет длилась борьба Муравьева с министерством иностранных дел, лично с Нессельроде. Министр, обычно готовый по первому мановению царя черное назвать белым, а белое черным, в отно­шении дальневосточных дел проявлял неожиданную стойкость, поддерживаемый Чернышевым, Бергом и другими заинтересованными лицами. Нессельроде ру­ководствовался не страхом перед мифической воен­ной мощью Китая, а боязнью, что началом русского судоходства на Амуре будет нанесен ущерб кяхтинской торговле, в которой министр был заинтересован далеко не платонически. Всюду, где только мог, этот маленький немец в больших очках, рискуя даже на­влечь на себя неудовольствие грозного царя, препятствовал энергическим усилиям Невельского и Му­равьева пробить для России свободный выход на Ти­хий океан. 3 января 1854 года борьба закончилась победой Муравьева.

Генерал-губернатор отправил два послания – одно царю, а другое великому князю Константину Никола­евичу. В них он излагал препятствия, которые вечно воздвигало перед ним министерство иностранных дел.

В связи с обостряющейся международной обстанов­кой Муравьев просил дать ему возможность принять необходимые меры к защите вверенного ему края и внести ясность в Амурские дела

Одиннадцатого января 1854 года Муравьеву было «высочайше разрешено» сноситься непосредственно с китайским правительством по всем пограничным во­просам. Ему был назначен специальный секретарь по дипломатической части. Эти обстоятельства сущест­венно меняли взаимоотношения Невельского и Муравь­ева. До сих пор разногласия их по Амурскому вопро­су сглаживались перед лицом общего врага – Нес­сельроде, и они дружно боролись против него, не вдаваясь в разбор этих разногласий, лишь бы спасти главное. Но сейчас, когда уже от одного Муравьева, в сущности, стали зависеть Амурские дела, Невель­ской из союзника превратился просто в строптивого подчиненного, не желающего разделять «мудрые» со­ображения начальства. Последствия такой ситуации предугадать было нетрудно.

Надвигающаяся война требовала личного внима­ния генерал-губернатора к территориям, которые мог­ли быть ею затронуты, и так как вновь освоенные Невельским земли как раз принадлежали к этой ка­тегории, то естественно, что самолюбивый генерал только себя считал компетентным и правомочным во всех действиях и распоряжениях по обороне этого края. Муравьев не любил противоречий. Невельской же не мог поступить иначе там, где он считал себя правым. Давно назревающий конфликт между ними сделался неизбежным.

После того как в течение многих лет русское пра­вительство с величайшей осторожностью и опасливостью относилось к приамурским территориям, за­прещая даже исследователям касаться этих мест, вдруг принято было решение отправить вниз по Аму­ру, из Забайкалья, целую военную экспедицию во главе с генерал-губернатором.

Это важное событие, знаменующее собою перево­рот в мнениях правительства, явилось результатом не­утомимой деятельности Невельского. Муравьев, непо­средственный начальник Невельского, являлся как бы проводником его идей в правительственных сферах. От него в первую очередь зависели судьбы Амурско­го дела, и Геннадий Иванович не щадил усилий для того, чтобы внушить ему правильные представления о важности вопроса и добиться его содействия. Для всякого, не предвзято относящегося к делу человека было очевидно огромное значение открытий Невель­ского, и Муравьев, несмотря на то, что тоже не со­всем правильно судил о значении Амура, много тру­да положил, чтобы убедить правительство в непра­вильности занимаемых в этом вопросе позиций.