Путь к золотому дракону

   Рихтер задохнулся от возмущения. Сдаётся, у него было не так много опыта общения с женщинами, иначе он раскусил бы меня уже давно. Всё было так, как и объясняла мне Полин. Нужно запросить несоразмерно большой кусок, чтобы потом, когда ты получишь то, что тебе на самом деле было надо, это выглядело бы как победа с его и уступка с твоей стороны.

   -- Яльга, вы... ты... это просто нечестно!

   Я смутилась. Неплохо было бы покраснеть, но до этого уровня мастерства мне было ещё далековато. Потом подошла, подёргала Эгмонта за рукав и сказала:

   -- Знаешь... наверное, я была неправа. Давай так: сегодня и завтра готовишь ты, а посуду оба дня мою я. Идёт?

   Стоит ли говорить, что Эгмонт согласился в два счёта? Правда, побухтел для порядка.

   Таким образом, к возвращению Сигурда мы решили целых две проблемы. Во-первых, твёрдо установилось, кто готовит, а кто моет посуду. Во-вторых, мы неожиданно для обеих сторон перешли к другому стилю общения. По крайней мере, стали обращаться на "ты". С оборотнем в этом смысле у меня с самого начала не было никаких проблем, а вот скажи мне кто ещё неделю назад, что я до хрипоты буду спорить с собственным деканом, кто пойдёт мыть посуду...

   Надо сказать, что предыдущую неделю вопрос наименования и обращения -- не то чтобы стоял ребром, но постоянно присутствовал. С одной стороны, после клятвы на холме мы все трое стали друг другу более чем близки. С другой же -- обращаться к магистру по имени несколько... хм... непривычно. Да и вообще, обращение на "вы", весьма удобное в городе, в лесу как-то удивительно быстро становится досадной помехой. С Сигурдом, как сказано выше, никаких вопросов не возникало, но мы с Эгмонтом долго и вдумчиво ходили кругами, пытаясь решить эту проблему, а для начала понять, решаема ли она в принципе. Я ждала, когда перейти на "ты" предложит он -- как старший и по званию, и по возрасту. Он ждал, когда предложу я -- по праву женщины. Сигурд, надо думать, ждал, когда два представителя весьма недальновидной расы закончат, наконец, пудрить друг другу мозги.

   Но не зря говорят, что этикет придуман для того, чтобы отражать реальное положение дел. Нынешняя я, вероятно, немногим отличалась от той меня, что жила в Межинграде и бегала на лекции по разнообразным предметам. Зато нынешний Эгмонт был совсем не то же самое, что межинградский магистр Рихтер. Бесспорно, он остался всё тем же язвой и занудой, но это был свой, практически родной человек, в отличие от застёгнутого на все пуговицы магистра. Сложно было сказать, в чём именно это выражалось -- уж явно не в небритости и общей помятости. Прежний Рихтер, полагаю, жёстко держал дистанцию в любом виде и в любых обстоятельствах. А этот -- нет.

   И мне это нравилось несколько больше.

   По крайней мере, вопрос, возникший было у меня наутро после нашего побега, никогда больше меня не волновал.

   Итак, Сигурд вернулся с рыбой, и Эгмонт в очередной раз блистательно доказал, что не бросает слов на ветер. Уха была действительно превосходна. Я, коварно усмехаясь, вымыла котелок в реке.

   Весь следующий день мы шли вдоль этой речки, и ельник понемногу сменялся сосняком. Почва под ногами становилась всё твёрже, мох отползал, сменяясь травой, а вечером Сигурд снова отправился за рыбой. Рихтер, ничуть не возмущаясь, приготовил уху повторно, а я подумала, что Полин всё-таки была права. Есть случаи, когда заявить о своих притязаниях прямо означает сгубить всё дело на корню.

   Восьмой день нашего путешествия прошёл по накатанной колее. Вечером, когда мы устроили привал, я ненадолго отлучилась -- вернувшись же, увидела, что волкодлак обречённо подхватывает ведро и отправляется к реке за водой, а Эгмонт уже привычно потрошит рыбу.

   -- Только не уху! -- не своим голосом завопила я.

   Эгмонт малость смутился, а до меня, кажется, стало доходить.

   -- Слушай, надежда эльфийской кулинарии, ты что вообще готовить умеешь?

   -- Я же говорил, -- обиженно ответил Рихтер. -- Уху. Что, разве невкусно? Сама добавки просила!

   -- Просила, -- согласилась я. -- Позавчера. Но позавчера уже прошло, а ты не говорил, что умеешь готовить только уху!

   Обрадованный Сигурд, поняв, что ужин, возможно, чем-то разнообразят, убрал ведро с глаз подальше под кустик.

   Есть хотелось. Разделанная сырая рыба вопияла. Желудок сосредоточенно внимал. И тут меня осенило:

   -- Слушай, можно же сделать по-другому. Сигурд, глина здесь есть?

   -- Есть, -- настороженно ответил оборотень. Я тем временем вспоминала, как Хельги с Генри готовили рыбу в Треугольнике.

   -- Тащи её сюдой. Эгмонт, всё, что тебе нужно, это посолить рыбу, замазать её глиной и запечь в углях. А мы, пока светло, пройдёмся по лесу, может, черемши наберём. Говорят, к рыбе самое то.

   Черемши мы не нашли. Зато Сигурд нашёл полянку грибов и куст ягод. Поскольку в грибах я ничего не смыслила, а с ягодами ошибиться сложнее, мне даны были чёткие инструкции: собирать только эти вот красненькие сверху, а чёрненькие снизу не трогать ни за что на свете.

   Именно так я и поступила.