Путь Холлана

– Серый князь существует, – упрямо повторил Холлан, – я видел его.

Пускай всё вокруг оказалось безумным спектаклем, но оставались вещи, в которых никто не способен был поколебать его. Илисон отмахнулась, словно Холлан был капризным ребёнком.

– Я помню, ты говорил, что видел его у виселицы. Ты был не в себе. Ты полночи просидел у трупа Илисара. Серого князя нет. Союз племён держится на страхе перед жуткой легендой и несколькими актёрами в волчьих накидках. Очнись, Холлан. Мир живет по другим законам. Илисар твой был мечтательным сумасбродом. Горел сам и ослеплял своим пламенем простодушных дурачков. Он хотел вдохнуть в тебя искру, но перестарался и сжёг дотла. Сделал из тебя идеального раба. Ты сдох вместе со своим хозяином, а мир продолжает жить. Очнись! Пора брать всё это дерьмище в свои руки.

Холлан молчал. Он слышал слова. Он вроде бы даже понимал, что они значат. Но они словно ударялись о стену и не проникали внутрь.

– У нас есть шанс возродить племя! Мы занимаем Илор-Дей. Я сажусь на трон. Собрание министров не любит заварушки и любит бумажки? Отлично! Мы сделаем им бумажки! Может, у Шейна письма Илисара завалялись. Мы всё докажем. Для этого ты нужен, Холлан. Ты будешь свидетелем. Есть и другие из племени. Мало, но есть. Но ты знал меня с детства. Не веришь – твоё дело, не верь. Но разве не стоит соврать ради великого дела? Ради племени? Холлан!

Холлан молчал. Он бездумно следил за огоньком факела, который приближался к пригорку.

– В конце концов, разве не этого хотел Илисар?

Холлан слушал тишину в своей голове. Постепенно там рождалось слово. Потом второе. Сейчас подтянется ещё парочка, и тогда их можно будет собрать в такую фразу, что любой матрос из Порт-Акара с уважением кивнёт, а может и шёпотом повторит пару раз, чтобы запомнить и использовать при случае.

Факел метнулся, несущий его человек обошёл берёзу.

– Мама, ты тут?

– Чтоб тебя, Эльзар! – воскликнула Илисон, поднимаясь на ноги. – Сколько говорить: забудь эти островные штучки!

– Извини, Илисон, – спокойно сказал юноша. – Мы с Марсеном всё обсудили.

Он подошёл ближе, и Холлан увидел, что на его щеках выбиты свежие татуировки. Холлан знал, что если сейчас луна упадёт на землю, если из могил восстанут мертвецы, если рыбы полетят по небу – он не удивится. Ничто больше не сможет его удивить. Никогда.

Двадцать лет назад, пока Холлан пытался залечить раненое сердце и утопить в обучении чёрные мысли, Илисон переживала свою боль по-другому. По крайней мере, так Холлану казалось. Она оставила боевое искусство, отпустила волосы, чтобы скрыть татуировки племени, стала носить юбки. Однажды, гуляя по набережной, она встретила Гарольда Карела Мортона. Обитатели островов презрительно называют жителей континента дикарями, а сами собирают имена, нанизывают, словно бусины на нитку. Гарольд служил бухгалтером на торговом судне. Он был очарован девушкой, не похожей на его обычное окружение, и пригласил Илисон на свои родные острова. Вскоре она стала ездить с ним чаще. Но Гарольду это всё меньше нравилось – да и кому понравится, что девушка, вместо того, чтобы чинно прогуливаться по палубе с другими пассажирами, по вечерам пьет, играет с матросами в кости и рассказывает непристойные анекдоты? Дабы защитить даму сердца от тлетворного влияния матросского общества (или наоборот), Карел поспешил сделать Илисон предложение.

Теперь оказалось, что этого она и хотела. Кто знает, может быть, она и искала кого-то более внушительной внешности, но Илисон никогда не приходило с голову скрывать свой напористый характер, который скорее отталкивал, чем привлекал людей. Поэтому выбирать не пришлось. Через несколько лет у четы Мортон родился сын. Илисон приехала с младенцем в Порт-Акар и заявила Холлану, который в то время учился у Тимара Акруса с будущими столичными стражниками, что назвала сына Илисаром. Кажется, это был первый раз, когда Холлан не повысил голос, не рявкнул на неё, а по-настоящему орал. Он кипел от злости. Тогда он на несколько минут выпустил свою недозволенную ненависть. Илисон не имела права оставлять себе родовое имя, но раз ей позволили – пускай. Но дать родовое имя ребёнку от какого-то хилого островного счетовода – это было в глазах Холлана преступлением, предательством. Илисон тогда неожиданно не стала по обыкновению спорить. Может, её смутила реакция обычно молчаливого и угрюмого Холлана, кто знает. И всё же она не совсем отказалась от своего решения, просто придала имени островное звучание. Эльзар. Когда у миссис Мортон родилась дочь, она назвала её Элис. В те годы она редко посещала континент.

Спустя несколько лет Илисон всё же вернулась в Порт-Акар, оставив детей мужу. Тимар Акрус уже умер, его сын Шейн основал свой дом наёмников и взял на работу Холлана. Разбитый, разочарованный, он целыми днями торчал в скворечнике. Это был тот год, когда Лигу разбили, и она была запрещена. Невезение. Загнанный, учившийся в Лиге – что может быть хуже. Хорошо, что Шейну было плевать – в наёмниках он ценил исполнительность.