Путь Тесея

Не поколебавшись даже и на мгновение, царь Эгей вышел к воротам, обнял Медею и пробормотал, что его дом – её дом. Он так расчувствовался, что позабыл пустить в ход шутку о крылатой колеснице и четырёх драконах, хоть и оттачивал её все эти годы, пытаясь напитать аттической солью. Его поразило, что и от изумительной грязной Медеи струились только её собственные ароматы, а приветственное, этикетное собственно, объятие с гостьей тотчас же подняло в нём бурю сладостных чувствований.

– Живи вечно, благородный и добрый царь! – приветствовала его волшебница, осторожно отстраняясь, чтобы рассмотреть его лицо. – Ты всё тот же, я вижу, единственный в Элладе мужчина, на слово коего несчастная изгнанница может положиться.

– Конечно же, великолепная Медея, я выполню все обещания, данные тебе, – промолвил он, всматриваясь в её карие глаза, сияющие на сером от пыли лице, – только убеди меня поскорее, что ты не убивала своих детей от Ясона.

– Позволь мне сначала очистить тело от последствий долгой дороги, щедрый мой царь, и тогда уж я очищу себя в твоих глазах от нелепых и несправедливых подозрений.

И вот наступило время, когда они улеглись на раскладные ложа в саду за гинекеем. У царя Эгея мелькнула было идея пригласить Медею на эту беседу в триклиний, но он побоялся нарушить прадедовский обычай даже ради царевны-иноземки. После обеда, во время которого говорили о пустяках только, он вспомнил ещё об одном обычае:

– У нас, Медея, принято завершать трапезу глотком неразбавленного вина. Могу ли я теперь предложить тебе нашего афинского? Гречанкам вино вообще запрещено, но ты, быть может, придерживаешься своих местных обычаев?

– Согласно обычаям колхов, место женщины на кухне. О каком ещё вине речь? А я, их бывшая царевна, ты угадал, живу по своим собственным обычаям, бродячей иноземной ведьмы. Так что пусть твой виночерпий нальёт мне половину этой приятно расписанной чаши, мне до конца нашего разговора будет достаточно.

– Комм, что стал столбом! Исполняй желание госпожи Медеи! Да и мне налей, как обычно.

Медея выплеснула часть вина на мозаичный пол, после возлияния пошептала недолго на своём языке. Сделала маленький глоток из чаши, вздохнула и смело встретилась с хозяином глазами. Заметила, не улыбнувшись:

– Похоже, твой слуга побаивается меня. Пролил ваше восхитительное душистое вино.

– Лишь бы я тебя не убоялся, лихая Медея, – ухмыльнулся царь Эгей. – Комм, исчезни, глупый старик!

– Рассказы о тех событиях в Коринфе дошли сюда, в Афины, жутко искажёнными, само собой. И, как это происходит почти всегда, мне приписываются преступления, не совершённые мной. То есть вместе с настоящими моими преступлениями, я ведь от них не отказываюсь. Так вот, смерть твоего покойного приятеля царя Креонта не лежит на моей совести. Он сам себя погубил, бросившись срывать пылающий пеплос с глупой Главки. Креонт мог ведь остаться на месте, как изменник Ясон, и сохранить свою жизнь. Я, во всяком случае, на него не покушалась. А если этот мой недоброжелатель по доброй воле отправилась в ваш Аид, что ж, тем лучше.

– Должен сказать, красноречивая Медея, – осторожно вымолвил царь Эгей, – что смерть царя Креонта, моего покойного союзника, в данном случае волнует меня в наименьшей степени…

– Я поняла, царь, – кивнула она. И вдруг спрятала лицо за своими смуглыми руками, и царь Эгей отметил, что руки у неё вовсе не огрубели и очень красивы. – Теперь о Главке. О, смерть этой невинной девицы навсегда ляжет пятном на моей душе! О боги, как мне пережить этот позор? О, как мне не позволить угрызениям совести загрызть меня вконец?

– Ты не шутишь ли, Медея? – изумился царь Эгей.

Она выглянула из-за щитка своих ладоней, будто из-за веера, и он увидел, что смеется беззвучно.

– Шучу, шучу… Изменщик Ясон поступил подло, когда покинул меня, но он поступил по вашим законам. Как-то по-дурацки у нас с ним и свадьба случилась, и развод – тоже ведь не по-людски. Ты, наверное, знаешь, что сыграть свадьбу на «Арго» нас вынудили феаки – если бы я осталась незамужней, они забрали бы меня и выдали бы отцу. Думаю, тогда Ясон и в самом деле был влюблён в меня: иначе отдал бы меня феакам или заключил бы брак, использовав никогда не существовавшие в Элладе обычаи. Однако я проверила потом – свадебные обряды оказались подлинными. И расстался он со мной по вашему греческому закону: ведь у вас муж может просто прогнать жену, вернув ей приданое и к нему какую-то ещё мелочёвку.

– А твоим приданым разве не было золотое руно? – прищурился царь Эгей.