Путь Тесея

– …понимаю, что ты, Питфей, человек очень умный. Я когда-то заучил наизусть твоё изречение о дружбе, его тогда передавали з уст в уста по всей Греции. Сейчас подзабыл уже. Но в жизни ты всегда стремишься устроить так, чтобы пошло на пользу именно тебе, чтобы воплотилась именно твоя задумка. Ну, сам подумай, как ты меня подставил в этой истории с твоей дочерью! Не зная правды о ней, невзначай обесчестил я благородную девушку, царевну – и как теперь, спрашивается, должны мы с тобой поступить?

«Да он не такой тупой кусок мяса, каким мне показался», – удивилась Эфра. Надо же, раскусил отца-лицемера, что ей самой удалось только совсем недавно. Вот и сейчас отец принялся нудить:

– Да разве я лишь для себя ловчил, друг мой Эгей? Теперь моя Эфра родит тебе сына-героя, а мне – внука-героя, мы оба будем в выигрыше и прославимся. А что тебе пришлось, не желая того, мою дочь обесчестить, то это моя беда, не твоя. И я кое-что придумал, чтобы горю нашему помочь.

– И я тоже не останусь в долгу, хитроумный Питфей.

Но что они там порознь или вместе придумали, стало вдруг Эфре абсолютно безразлично. Потому что в ушах у неё зазвучал вдруг мужской голос, приятный такой, ласкающий: «В полдень жду тебя на берегу бухты Погон». Пытаясь понять, что бы это значило, она вернулась в свою спаленку, где уже хлопотала недоумевающая Ксанфа. Поразмыслив, Эфра приказала старательной горничной причёсывать, подкрашивать, одевать и обувать себя по-праздничному.

Уже готовая, съела царевна завтрак, не почувствовав вкуса, и вернулась в свою спаленку. Падая из отверстия под самой крышей, солнечный лучик не прочертил ещё и половины дороги до полудня, когда к ней заглянул отец и дёрнул бородой, вызывая на выход.

В саду за гинекеем их поджидали двое мужчин. Силуэт первого, как только Эфра распознала царя Эгея, заставил её передёрнуться от страха и отвращения. В дальнейшем ей удалось ни разу на него не взглянуть. Второй был афинский воин с мечом у пояса и кожаным мешком, ремешком завязанным.

– Пойдём с нами, дочь, – буркнул царь Питфей.

Они вышли на поле между бывшими Гипереей и Анфией, поднялись на невысокий холм. Здесь, в окружении акаций, лежала большая глыба известняка.

– Давай, Линос, поди посторожи, чтобы нам никто не помешал, – приказал царь Эгей, показывая на ближайшие белые домики. – Эй! Мешок-то оставь.

Воин положил мешок у грязно-белого камня и ушёл. Эфра проводила его глазами, чтобы не смотреть на царя Эгея. Да что происходит? Это два царя ухватились за камень и переворачивают его, покряхтывая. С той стороны его, что лежала раньше на земле, обнаруживается большая выбоина.

– Прежде я в одиночку двигал камень. Играючи двигал, – бахвалится отец Эфры, отряхивая руки. – Пока я не построил дворец, мы с покойным братом моим Трезеном держали тут наши общие сокровища.

– Водой в дожди не заливало? – осведомился царь Эгей. – Нет? Это хорошо.

Царские колени затрещали, когда он присел на корточки. Царь Эгей развязал мешок и вынул из него меч в ножнах и сандалии. Положил их рядом с камнем, чтобы, если вернуть его на место, меч и сандалии оказались под выбоиной. Мужчины снова взялись за камень, и вот он в прежнем положении.

– Это запасной мой меч. Новый, со стальным лезвием. Обувь тоже новая, запасная. Без запасных сандалий в пешем походе никак.

– Известное дело, друг мой Эгей, – подтвердил царь Питфей. – Запасливый удачливей богатого.

– А теперь ты, царевна Эфра, выслушай меня, – и царь Эгей тяжело вдохнул. – Вижу я, ты и смотреть на меня не хочешь. Что ж, ты в своём праве. Я и в самом деле неучтиво поступил с тобою, не зная, кто ты такая. И извинился за это. Или ещё не успел?

– Ты, друг мой Эгей, попросил прощения у меня, отца Эфры. Этого вполне достаточно, – чопорно, не глядя на дочь, заявил царь Питфей.

– Ладно, тогда я сейчас извиняюсь перед тобой, Эфра. Можешь на меня не глядеть, да только запомни накрепко то, что скажу тебе, и сохрани сказанное мной в глубокой тайне. Если мой друг царь Питфей ничего не напутал, ты понесла этой ночью и в положенное время родишь мальчика, моего сына. Отец твой воспитает внука как положено, а когда ты увидишь, что юноша достаточно силён, чтобы перевернуть этот камень, приведи его сюда. Пусть тогда забирает меч и сандалии и отправляется ко мне в Афины. Ты поняла ли меня, благородная царевна?

– Нет, я не всё поняла в наших отношениях, царь Эгей, отец моего будущего ребёнка, – покачала головой Эфра, не отрывая глаз от белого камня. – Ладно, жениться на мне ты не можешь. Но что помешает тебе признать своего сына на пятый день после рождения, дать ему имя и отдать под покровительство богов?

Царь Эгей снова тяжело вздохнул.

– Моё положение в Афинах не столь устойчивое, как твоего отца в Трезене. Младший брат мой Паллиант ухитрился наделать полсотни сыновей, и вся эта свора спит и видит, как лишает меня царства. Мне ещё надо придумать, как удержаться на троне до той поры, пока мальчик возмужает. А если паллианты узнают о нём раньше времени, то вполне могут подослать к моему… к нашему сыну наёмного убийцу – с них станется.