Путь в Бездну и фитнес в инвалидном кресле

Говорят, все закончится Тишиной. Придет Тишина, и умолкнут даже звезды. Последняя мысль растворится в Пустоте, и некому будет лицезреть ее бесконечное величие. Грядет Тишина и Покой. Но пока мир отчаянно шумен и светел — спрятал под снегом старые серые шрамы городских улиц и холодно улыбается небу сотнями усталых уличных фонарей, что склонили головы вниз, неспособные увидеть даже край неба. Олицетворяя своим существованием весь род людской, стоят уличные фонари под снегом, дождем и ветром. Обреченные на вечность, в полнейшем одиночестве, связанные друг с другом, но оттого еще более одинокие, смотрят понуро вниз, в грязи угадывая отблески Солнца. Неспособные голову поднять, чтобы увидеть небо и звезды, в болезнях и страданиях, в удаче встать на место посуше и потеплее. Но все равно бесконечно несчастные в поисках неба, уныло стоят и смотрят себе под ноги, не зная тех, кто стоит рядом, кто уже упал, кто стоять не сможет и приклонился к земле. Тех, кто на одних только проводах под снегом спрятался — чтобы уродливой занозой на сером шраме городской улицы оттаять, когда придет весна. И Солнце в лужах чуть ярче. И отражения чуть длиннее. Но все так же непостижимо далекое небо где-то там — в мечтах и фантазиях, в красивых снах.

* * *

Не буду описывать путь до Астрахани. Я ехал, читал книгу — собственно, и все. Помню только свое удивление: я выехал из снежного еще Питера, а по мере приближения к югу России снега становилось все меньше и меньше. В итоге в Астрахани я слез с поезда вообще в лето, а был примерно март. Все еще находясь в России, я попал будто бы в другую страну. Здесь совсем не было снега, преобладали двухэтажные дома, а люди — коренастые, загорелые, европейской внешности — говорили с сильным акцентом. Среди них я довольно сильно выделялся.

Удивительно, но в пути в Астрахань я не испытывал никакого страха, хотя я в одиночку сорвался на другой конец России, по сути, в пустоту, и абсолютно не знал, чем буду там заниматься.

Удивила меня и довольно долгая дорога до порта — южные города довольно большие по площади. На теплоходе ОТ-2454 меня встретила моя мама. Оказывается, мне уже подготовили каюту. На чистой кровати лежал набор спецодежды. Поэтому я сразу переоделся и спустился в красный уголок. Красный уголок — это действительно судовой термин. Это место отдыха и приема пищи команды. Там стояли два больших стола, еще было окно выдачи из камбуза и телевизор. Так как я был с дороги, мама решила меня покормить. По старой своей привычке я забился в самый угол длинного стола. Потихоньку вся команда стягивалась на обед. Первым пришел старший помощник капитана — улыбчивый человек, где-то за 50 лет, довольно крепкий, относительно меня довольно низкого роста. Правда такова, что распрямиться в коридоре я не мог: чтобы не снести головой потолочные светильники, мне надо было пригибать голову. Поэтому, если я говорю: «Относительно меня был низкого роста», это значит, что он был совершенно нормального роста. При моих чуть ли не двух метрах все кажутся низкими.