Путь воина, учения просветлённого царя Гесара из Линга

Именно там в течение нескольких месяцев Гуру Ринпоче медитировал, готовясь к путешествию в Тибет. Царь послал к нему свою делегацию — министров с богатыми подношениями из золота и других драгоценностей, чтобы они официально пригласили Гуру Ринпоче в Тибет. Они вступили на непальскую территорию, и Гуру Ринпоче, зная, где они находятся, вылетел им навстречу, чтобы встретить их у самой границы.

Прибытие Гуру Ринпоче в Тибет с самого его начала, прямо на границе, радикально отличалось от прибытия кхенпо Шантаракшиты. Происходящее носило драматический характер. Каждое его перемещение отслеживалось. Когда посланцы царя приблизились к непалотибетской границе, на вершине неприступной скалы они увидели тантрического гуру. Они подумали: «Должно быть, это он». Падмасамбхава спустился к ним и спросил так, словно ему было невдомёк: «Что вы ищете здесь?» Они отвечали ему, что являются посланниками царя, чья задача пригласить Гуру Ринпоче Падмасамбхаву в Тибет. Они разложили перед ним все свои драгоценные дары. Падмасамбхава рассмеялся, увидев их подношения: «Вы, тибетцы, такие прижимистые! Этого недостаточно, несите ещё!» Они опустошили свои карманы, собрав всё, что у них было с собой, и поднесли это в дар Гуру Ринпоче. «Этого недостаточно», — повторил Гуру Ринпоче. Они сняли с себя всю одежду, поднесли ему всю провизию, состоявшую из сушёного мяса и цампы, своих коней — всё, что у них было. «Недостаточно! — повторил Падмасамбхава. — Что ещё можете вы поднести в дар?» Они стояли перед ним нагие и отвечали: «Теперь всё, что у нас осталось, — это наши тело, речь и ум. Теперь мы готовы поднести вам и их». Гуру Ринпоче отвечал: «Это достойное подношение, я принимаю его».

Гуру Ринпоче проверял то, насколько готов и зрел народ этой страны. До материальных даров ему не было никакого дела. Он проверял их психологическое состояние, испытывал их, продолжая давить: «Что ещё у вас есть? Что ещё? Ещё? Недостаточно. Мало. Ещё!» И когда они уже были готовы поднести свои тело, речь и ум, он ответил: «Хорошо, я приду в Тибет», ибо это продемонстрировало их готовность к отречению.

Ваджрный мастер

Подобное отречение, или отпускание, является одним из обетов тантраяны. Ваджраяна требует от нас наивысшей формы жертвенности, ибо в жертву приносится эго. Отречение от эго невозможно, пока мы не разовьём веру и преданность не по отношению к какому-то объекту, например статуе, символизирующей собою просветление, но по отношению к живому учителю. Такова специфика ваджраяны, и это отличает её от других буддийских традиций. Это делает ваджраяну гораздо более живой и энергичной, но в то же самое время и более сложной. Вы устанавливаете связь не с бессловесной статуей, а с живым, говорящим человеком: всегда существует опасность, что вас «возьмут за живое». Мы всегда хотим находиться в зоне комфорта, иметь возможность спрятаться в свою маленькую раковину, такую удобную и безопасную. Порой практика лишает нас этого личного пространства и жизнь становится для нас слишком сложной. Мы готовы пойти на что угодно, лишь бы сохранить это своё я, мою маленькую раковину.

В такой ситуации живой мастер становится отличным инструментом, отвёрткой, которая находит все щели и зазоры, все слабые места. Поэтому такое ученичество не всегда комфортно. Мы чувствуем, что нас постоянно держат на грани. Однако этого не произойдёт без подлинной веры и преданности учителю.

В противном случае гораздо приятнее и удобнее иметь взаимоотношения со статуей. Что бы вы ни делали, вы всегда можете быть уверены, что с лица её не исчезнет благостная улыбка: такова работа статуи — улыбаться. Подлинный, живой духовный наставник, проявляя качества гуру ваджраяны, необязательно всегда улыбается нам. Это может стать для нас проблемой: ведь у всех нас имеются заранее заготовленные стереотипы и идеи относительно того, как должен выглядеть духовный учитель. Мы ожидаем, что он идеально впишется в нашу жизнь. До тех пор, пока учитель вписывается в мою картину мира, с ним всё в порядке, действия его не противоречат моим ожиданиям и я считаю его хорошим учителем.

Проблема в том, что это мы должны вписаться (вписать себя) в реальность учителя, переломив пагубную тенденцию ожиданий и предвкушений.

Мы не можем более управлять происходящим, это вне нашей власти, маленькой безопасной раковины больше нет.

Гуру Ринпоче, являясь ваджрным мастером и тантрическим буддой, непосредственно проверял их веру и преданность. Мы всегда пытаемся понять, как эти учения подойдут мне, но не как я впишусь в контекст учения. Это два совершенно различных подхода. До тех пор, пока мы ожидаем, что учения идеально подойдут нам, наше я будет оставаться прежним, особо не меняясь. Это будет подобно тому, словно мы ищем ещё одну авторитетную печать, официально подтверждающую нашу легитимность.