Путешествие

Появление молодого месяца было отнесено к ночи на субботу 5 января, согласно свидетельству одного лица, которое утверждало перед кадием упомянутого Атрабунша, что он видел молодой месяц рамадана в ночь на четверг. Этот четверг стал у жителей этого города Сицилии днем [начала] поста, и они праздновали завершение поста, ведя счет с упомянутого четверга. Мы молились в этот благословенный праздник в одной из мечетей Атрабунша вместе с некоторыми жителями города, которым извинительные обстоятельства помешали отправиться в молельню. Мы совершили здесь молитву как иноземцы — да угодно будет Аллаху возвратить всех иноземцев на их родину![429]. Жители города отправляются в свою молельню вместе с городским головой; они идут с барабанами и трубами. Мы были удивлены этим и тем, что христиане относились к этому снисходительно.

Меж тем мы договорились о плате за наше путешествие на корабле, который, если это будет угодно Аллаху, должен был направиться к берегам Андалусии, и занялись заготовкой провизии для нас — да угодно будет Аллаху сделать наш путь легким и спокойным!

Вдруг пришел приказ короля Сицилии задержать корабли у всех берегов его острова по причине сооружения им там флота и снаряжения его (всем необходимым). И, таким образом, ни один корабль не мог теперь отправиться в море прежде, чем в него не выйдет флот — да сделает Аллах его усилия напрасными и не даст ему достичь цели!

Румийцы-генуэзцы, владельцы двух кораблей, о которых будет речь далее, поспешили /337/ подняться на них, пользуясь покровительством наместника; затем, благодаря вручению ему подарка, они произвели погрузку и ожидали благоприятного ветра, чтобы пуститься в путь. В это самое время с запада к нам пришли тревожные известия; одно из них — о том, что правитель Майорки покорил Биджайа[430] — да не подтвердит этого Аллах и [оставит без] последствий и дарует мусульманам мир, по своей милости и великодушию! Жители Атрабунша строили предположения о назначении флота, который этот деспот (Гильом) старался создать; одни определяли число его судов в 300, как тарида[431], так и [военных] кораблей, другие насчитывали больше, утверждая, что их будут сопровождать около ста кораблей, нагруженных провиантом, — да разобьет их Аллах в куски и повернет счастье против них!

Одни из них говорили, что флот отправится в Александрию — да сохранит ее Аллах и обезопасит! Другие — что в Майорку, да сохранит его Аллах! Третьи полагали, что он направится против Ифрикии — да защитит ее Аллах! — разорвав мирный договор по причине неожиданных тревожных известий, пришедших из Магриба. Но такое предположение было очень далеко от действительности, ибо король подтвердил верность этому договору. Да угодно будет Аллаху помешать ему, а не помочь!

Другие думали, что целью этих приготовлений является Константинополь Великий, из-за сообщения большой важности, которое было о нем получено и содержало новости о чудесных событиях и о хорошо доказанной истинности памятного хадиса об Избранном[432] — да благословит его Аллах и приветствует? А именно: рассказывали, что правитель этого города, умирая, завещал власть своей жене, так как его сын был малолетним. Но его двоюродный брат овладел властью, убил вдову и заточил мальчика. После этого один из сыновей узурпатора, почувствовав сострадание к схваченному ребенку, связанному с ним узами кровного родства, отпустил его на свободу, тогда как отец приказал ему убить его. Судьба после многих превратностей забросила юношу на этот остров; он очутился здесь в полной бедности и вынужден был наняться в услужение к одному монаху, скрыв свое царственное достоинство под обличьем слуги. Но это дело стало известным и тайна раскрылась; сокрытие /338/ не помогло ему.

По приказу сицилийского короля, упомянутого Гильома, юношу привели, стали допрашивать и заставили говорить. Он доказывал, что он раб монаха и его слуга. Но несколько румийцев-генуэзцев, направлявшихся в Константинополь, удостоверили его личность и доказали, кто он был, по приметам и царственным манерам, выделявшим его. Один из примеров этого, о котором нам было рассказано, заключался в следующем: король Гильом однажды совершал выход с большим великолепием, и толпа выстроилась, чтобы его приветствовать, а этого юношу поместили среди знати. Когда все покорно склонились перед королем при его появлении, приветствуя его, один этот молодой человек ограничился кивком головы в знак приветствия. Было понятно, что его царственное достоинство запрещает ему следовать образу действия толпы.