Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века

Этот вельможа чрезвычайно богат: нет ему равного ни в этой стране, ни в иных. Говорят, что у него 12.000 кобылиц-жеребят; он имеет 200 деревень и в каждой деревне по табуну лошадей, у него 30.000 овец, из коих, как говорят, в этом году пало 5000, да разбойники украли 11.000, вместе с семьюдесятью эрдебами[748] пшеницы, во время возмущения, происшедшего среди войска при воцарении Константина воеводы. У него 4000 голов рогатого скота, 1000 буйволов, 4000 свиней и 300 пасек, из коих каждая заключает несколько ульев, дающих более бочки воску и около ста ведер меда; а каждое ведро стоит пиастр. Купцы приезжают и скупают для вывоза в Турцию. Ежегодно этот вельможа посылает со своими слугами 1000 голов рогатого скота в Константинополь, где продает его за 10.000 пиастров. Он имеет 1500 семей рабов-цыган. Говорят, ни у кого нет таких, как у него, владений, кроме монастыря Козия, который имеет 1000 цыган. С каждого дома он берет, в виде подати, шесть динаров в праздник св. Георгия и столько же в праздник св. Димитрия. Упомянутые цыгане большею частью ремесленники: золотопромышленники и железники. Говорят, что ежегодный доход, поступающий в его казну, за вычетом расходов, составляет 20.000 динаров.

При всем том, душа у него простая, что обнаруживается в особенности за столом, за которым он не пил раньше монахов. Он любит строить церкви и монастыри, любит священников, монахов и убогих, будучи необычайно милосерд. Ему принадлежит несколько монастырей, из коих одни построены им самим, причем он сделал им бесчисленные пожертвования рогатым скотом, овцами, лошадьми, пчелами, поместьями, мельницами, рабами; другие же монастыри основаны его отцом и дедами. Из них первый — Быстрица, основанный его предками, далее: женский монастырь Моноксило (из одного дерева), монастырь Арнота, Стрехайе, Садовский, Гурамотро, им построенный, и этот монастырь Бранкован. Теперь он строит монастырь в стране венгров, потому что краль очень его любит и называет своим отцом; как говорят, у него там много имений. Все монастыри, построенные покойным Матвеем воеводой, он взял в свое владение, потому он ему родственник и его национальности. Теперь он заведует ими, никому не позволяя тревожить тамошних монахов и посягать на их владения; смещает настоятелей, если они неправо поступают, и ставит на их место других, а господарь ни в чем ему не прекословит. Словом, у него много добра и много сооружений; он христианин в полном смысле слова, набожный и боящийся Всевышнего Бога, Мы видали, что он вставал к службам в полночь, с начала службы до конца постоянно занимался чтением псалтиря прор. Давида и прочих положенных молитв, стоя в углу церкви, не оборачиваясь ни направо, ни налево, зажигал и оправлял свечи и исполнял прочие обязанности по церкви, как кандиловозжигатель (пономарь), от всего сердца и даже с большим усердием (чем делал бы тот). Мы дивились на него. Без сомнения, Творец — да будет прославлено имя Его! — потому и наделил его всем этим богатством, что он того достоин.

Когда мы, утром и вечером, садились за его стол, он постоянно оставался на ногах, прислуживал, наливал и подавал нам чарки. После того как выпьют чаши во славу Божию, во славу Господа нашего Христа, св. Троицы, св. Девы, празднуемого (в тот день) святого, за церковь, за здоровье султана, господаря, нашего владыки и всех гостей, мы успокаивались, говоря про себя: «слава Богу! избавились». Но этот вельможа сверх обычных здравиц придумывал для нас новые, никому не известные, именно: он пил за здоровье каждого из нас отдельно и за смиренного, пишущего эти строки; потом, спросив об именах моих детей, Анании и Константина, пил и других заставлял пить за здоровье каждого из них, а равно и за здоровье наших семейных. Тогда мы говорили: «слава Богу! кончил, избавились». Но он вставал, брал чашу и спрашивал»: «знаете, за кого эта здравица?» — Нет, отвечали мы. «Это здравица за уполномоченных владыки патриарха при его престоле», и пил и других заставлял пить. «Избавились», говорили мы, но не успевали мигнуть глазом, как он опять поднимал чашу и говорил: «за здоровье архиереев Антиохийского престола, за здоровье его священников, за здоровье его дьяконов, за здоровье его старейшин, за здоровье всей его паствы». И никто не осмеливался не пить, а нам было бы совестно перед ним отказываться, потому что он наливал собственноручно. Мы были готовы лопнуть от чрезмерного питья. Таков у них обычай при угощении и таково их необычайное гостеприимство. Мы сочли, что за его столом выпивали по 70 — 80 чарок вина.

ГЛАВА XIV. Валахия. — Монастырь Хотерен. Заметка о монастырях Св. Горы. Проводник из евреев. Его рассказы.