Путешествие. Дневник. Статьи

В 1820-х гг. в декабристской критике намечается отрицательное отношение к творчеству поэта. При всех похвалах Жуковскому Бестужев в обзоре 1823 г. говорит о его недостатках: подражательности («германский колорит»), мистицизме, «наклонности к чудесному», а в обзоре 1825 г., отметив выход сочинений Жуковского, Бестужев более не обмолвился о них ни единым словом[1806] и что-то очень резкое написал о Жуковском Пушкину в самом начале 1825 г.[1807] Кюхельбекер, хотя с оговорками принимавший творчество Жуковского в 1820-е гг., активно нападает на него в комедии «Шекспировы духи» (напечатана в 1825 г. — написана, возможно, раньше), где строки:

Мне ли в суетах, в волнении,
Мне ли жить между людей?
Я всегда в уединении
Пас стада главы своей... —[1808]

прямо пародируют монолог Иоанны из «Орлеанской девы» в переводе Жуковского:

Мне ль свирепствовать в сражении?
Мне ль решить судьбу царей?..
Я пасла в уединении
Стадо родины моей...[1809]

В оценке Кюхельбекера Жуковский — поэт не самобытный, подражательный, отсюда проистекает унылость его поэтического мира, решительно неприемлемая для критика. С некоторыми оговорками в один лагерь с Жуковским Кюхельбекер относит Батюшкова, Пушкина и Баратынского (сказанному не противоречит, что у Жуковского и Пушкина он находит истинно народные строки: у критика никогда не возникало сомнения в первоклассном таланте этих поэтов).

И им, кумирам читающей публики, общепризнанным поэтическим вождям эпохи, Кюхельбекер противопоставляет поэтов, чья литературная деятельность воплощает в себе самобытность, оригинальность, спонтанный творческий дар. Из поэтов прошлого здесь Ломоносов, Петров и недавно умерший Державин, а современным корифеям противостоят Бобров, Востоков и Шахматов (Бобров умер в 1810 г., раньше Державина, но по возрасту и творчеству он принадлежит к младшему, по сравнению с Державиным, поколению).

Основной вывод Кюхельбекера заключается в требовании создания самобытной, оригинальной русской литературы: «Да создастся для славы России поэзия истинно русская». Он указывает и ту почву, на которой должна вырасти эта поэзия: «Вера праотцев, нравы отечественные, летописи, песни и оказания народные — лучшие, чистейшие, вернейшие источники для нашей словесности» (см. с. 458 наст. изд.). И здесь, в кардинальных своих выводах, Кюхельбекер размышляет подобно Шишкову, стремившемуся направить развитие отечественной литературы по руслу, проложенному старинными церковными книгами и фольклором.

Подробный анализ откликов на статью Кюхельбекера и разгоревшейся вокруг нее полемики не входит в нашу задачу, тем более что основной материал по этому вопросу собран и достаточно тщательно проанализирован.[1810] Большинство современников не приняло основных положений статьи: читатели были шокированы и резкой критикой современных русских писателей, и смелостью, с какой Кюхельбекер рассматривал творчество ведущих деятелей мировой культуры.