Путешествие идиота

Наших, всех синих и трясущихся, команда смешками провожала. Матросы гоготали: «С прибытием, груз». А меня все хлопали по плечу и говорили, чтобы я там «не спалился». Пока до шлюза добрался, все плечи мне отбили. Я так решил, эти парни удачи мне желают. А еще сам капитан по судовой трансляции объявил: «Счастливо, мистер Уэллс». И пилоты на меня после удивленно смотрели. Ну а я решил, что это не так и плохо, когда тебя считают «своим парнем». Пусть даже такие грубые люди, как матросы со старой дырявой лоханки. В конце концов, не их это вина, что они такие. Просто жизнь у них не сахар.

С такими мыслями я и шагнул в трубу переходного шлюза.

Глава 40 Будущее Земли

Орбитальная база с громким названием «Будущее Земли» на деле оказалась старым авианосцем класса «Меркурий». Так Борислав сказал. «Я на этих гробах прожил больше, чем на поверхности. С закрытыми глазами их узнаю, — заявил он, как только мы из шлюза вышли. — Вот за этим люком направо — лифты на главные палубы. Этот радиальный коридор, где мы стоим, — минус третий уровень, одиннадцатая палуба. Направо отсеки жизнеобеспечения, налево зенитные посты. Вон на той переборке должна быть табличка с названием».

Кто-то не поленился, сходил к указанному месту.

— Замазано на хрен. Не разобрать ничего. Но табличка на месте.

— Вот. Я же говорил! Тип «Меркурий», мать его. Последнее такое корыто лет десять назад списали, — почему-то обрадовался Борислав. Будто друга встретил.

«Ностальгия у него», — так мне Дуонг сказал. Его все почему-то звали Дыней. Я почти и не разговаривал с ним на «Либерти» — он все время глотал какие-то пилюли и сидел, покачиваясь, на своей шконке, как желтокожий Будда с остекленевшими глазами.

— Ностальгия?

— Ну да. Юность вспомнил. Все мы тогда были молоды и неудержимы. Всего и забот было — отлетать задание да гудеть в городке, жизнь прожигать.

И я взглянул на Борислава по-новому. Трудно представить, что этот наполовину лысый толстяк с дряблыми щеками был когда-то юным и сильным. И даже летал.

Больше никого никуда рассматривать не пустили. С каждой стороны коридора стояло по паре охранников при оружии, и даже в легкой броне военного образца.

Тут люк открылся и нам навстречу вышел человек в летных штанах и вязаном морском свитере. Свитер я сразу узнал, у меня когда-то был такой же. Когда «Нимиц» всплывал в высоких широтах, я надевал такой же, выбираясь на верхнюю палубу подышать воздухом. Поэтому незнакомец сразу показался мне симпатичным. Особенно на фоне моих синюшных товарищей с недостающими зубами и щетинистыми рожами. Во всяком случае, он был чисто выбрит и твердо стоял на ногах.

— Добро пожаловать на борт, господа, — сказал человек. — Я Петр Крамер, ваш командир на время контракта.

— Какой, на хрен, командир! — возмутился маленький человек в задних рядах. Гербом его величали. — Я всех командиров послал, когда форму снял! У нас гражданский контракт.

И тут люк переходного шлюза за нашими спинами схлопнулся. И герметизировался. А на переборке голубой индикатор засветился, что означало вакуум. А охранники по флангам опустили лицевые пластины, и положили руки на рукояти шоковых дубинок. На всякий случай.

— Утихни, — спокойно ответил Крамер. — И чем быстрее, тем лучше. У нас тут маленькая война под видом научной экспедиции, так что воспитывать тебя некогда. Будешь нарушать дисциплину, сброшу в Восьмой ангар, и все дела.

— Что это, Восьмой ангар? — спросил кто-то.

— Законсервированный отсек. Персонал не в состоянии обслуживать всю базу — народу маловато. Он законсервирован. Оборудование снято. Ничего нет. Воздуха самый минимум, только чтобы климатизаторы не отключались. Термоизоляция обшивки местами нарушена. Из жратвы — только крысы. Они там размером с добрую кошку. Вода — конденсат и изморозь на переборках. В общем, «страна дикарей». Самое то для воспитания штрафников.

— И что — перевоспитываются?

— А то. Даже случаи людоедства зарегистрированы. Один пацифист там весь срок отсидел. Крыс жрал. Правда, зверушки в долгу не оставались — ночью отъели ему пальцы на руке.

— Понятно. Война так война, — сказал Борислав.

И все вокруг с ним согласились. Даже Герб.

— Прошу следовать за мной, господа.

Крамер развернулся на каблуках и нырнул в отъехавший в сторону люк. Весь он такой коренастый был, плотный. И топал по палубам бодро, мы едва за ним поспевали.

Народу навстречу маловато попадалось. Иногда вообще казалось, что мы тут совсем одни. Авианосец этот был здоровущий, как железный город, где вместо неба — низкие потолки. Жутковато было идти по пустым длиннющим коридорам. Только эхо наших голосов по ним и гуляло. От неровных слоев серой краски на переборках глаза уставали быстро, так что только под ноги и хотелось смотреть. Те из местных, кого мы изредка встречали, топали куда-то по своим делам и на нас смотрели без интереса. Мне даже показалось, с жалостью. А четверка охранников шла позади нас, выстроившись цепью поперек коридора.